- Но как же результаты Малиновского? Ведь он… - начала она, но я ее перебил:
- Я уже говорил тебе. Он их подделал. Не знаю, как, да это и неважно. Пусть теперь суд разбирается в этом. Назначает новую экспертизу, которую Артур уже не подкупит.
«А я сделаю для этого все возможное», - мысленно пообещал я себе и Алине.
- Суд? - еще больше нахмурилась Цветкова и я потянулся к ее руке. Взял в свою ладонь и чуть сжал.
- Да. И, поверь мне, Маша не пострадает. Ее это вообще никак не коснется. В негативном ключе, я имею ввиду.
Алина сомневалась несколько мгновений, после чего все же кивнула и улыбнулась. На этот раз широко и искренне.
- Спасибо, - просто поблагодарила она, и я ответил:
- Не нужно. Она ведь наша дочь.
Я убрал ладонь и, взяв чашку кофе, отпил глоток. А в голове радостным набатом звучало - Маша Лаврова. Да… Маша будет носить фамилию Лаврова.
В мой номер мы ввалились целуясь так, будто бы от этого зависела как минимум судьба всего мира. Алина срывала одежду с меня, я - отвечал ей полной взаимностью в этом вопросе. В памяти вспышками появлялась та ночь, которую мы провели годы назад. Ночь, закончившаяся рождением самого чудесного ребенка на свете. Оттого сейчас я испытывал какое-то запредельное чувство, которое невозможно было назвать одним словом.
- Подожди… а как же… вопрос безопасности? - прошептала Алина, остановив меня, едва мы оказались в постели.
- Мне нравится, к чему приводит ее отсутствие, - не без самодовольства откликнулся я.
Цветкова сомневалась ровно долю секунды, после чего улыбнулась и сама потянулась ко мне. И, пожалуй, этот жест был красноречивее тысячи слов. Женщина, которая дает понять мужчине, что ее не пугает рождение совместных детей, практически признается ему тем самым едва ли не в любви…
Я ответил на поцелуй, вложив в него всю свою страсть, помноженную на безграничную нежность.
В эту ночь няню Маши мы домой так и не отпустили.
Все, что происходило со мной в последние дни, казалось каким-то словно бы нереальным, как прекрасный сон, который отчаянно хочется продлить, но ему все равно должен настать неизбежный конец.
Вот только теперь внутри зарождалась надежда, что этот конец - начало чего-то нового и лучшего. Начало удивительного периода, о котором не могла и мечтать. Что за короткими прекрасными выходными последует не менее счастливое продолжение…
И причиной счастья, которое испытывала, было вовсе не то, где находилась. Для меня не имело значения, по каким ресторанам водил нас с Машей Лавров, было плевать, в насколько дорогом отеле мы живем… Все это было лишь оберткой, дурацким фантиком. Суть же была совсем в ином…
В том, кто находился со мной рядом. В том, на что он был готов…
Нет, я сдалась задолго до этой ночи, которую мы провели вместе. Ночи, которая показала мне, насколько же я нуждалась в этом мужчине - именно этом мужчине! - и ни в ком ином. Как глупа была, когда пыталась его оттолкнуть…
Но один-единственный его поступок ясно дал мне понять, как глубоко ошибалась. Это - готовность Лаврова принять Машу, как родную, даже если на самом деле она была не от него. И если это не говорило о том, сколь серьезны его намерения по отношению ко мне и Маше, то что же тогда говорило?
Как мама, которая желала для своего ребенка только лучшего, я не имела ни единого шанса устоять перед тем, кто готов был нам это дать. Не просто деньги на содержание, а в первую очередь - себя самого.
Я улыбнулась, вспомнив то, как Костя полез на дерево, чтобы спасти Петеньку. Конечно, он выглядел в тот момент в глазах Маши настоящим героем. Но он был и моим героем тоже. Мужчина, готовый сделать все ради того, чтобы ребенок не плакал.
Я протянула руку, погладив по щеке мирно спящего рядом Костю. Большую часть ночи мы провели так, словно пытались отыграть у судьбы все упущенные по дурости годы. И теперь, когда он все же задремал, я сама никак не могла сомкнуть глаз, боясь, что могу проснуться и обнаружить, что все это - море, страсть, и то, что Костя все же отец Маши - было лишь моей фантазией.
Но усталость, тем не менее, взяла свое. Крепко обнимая за талию человека, которого ждала всю свою жизнь, я незаметно для себя провалилась в сон.
- Может, все-таки проводить вас до двери? - настойчиво вопрошал Костя пару дней спустя, когда такси высадило нас троих у моего дома.
- Это ни к чему, - улыбнулась в ответ. - Никто не похитит нас на пути от лифта до двери среди белого дня.
Я шутила, но Лавров отчего-то тут же нахмурился, будто и впрямь считал, что такое возможно.
- Все будет нормально, - шепнула я ему. - Езжай. А то опоздаешь на свою важную встречу.
Я с шутливой деловитостью поправила ему и без того идеальный галстук, и поймала на себе ответный взгляд, полный такого желания, будто и не было последних трех ночей, которые провели вместе.
- Да целуйтесь вы уже! - донесся до нас голос Маши. - Мы с Петенькой отвернемся и не будем подсматривать.
Я рассмеялась было, но смех оборвался сам собой, когда Лавров жадно приник к моим губам, будто только и ждал одобрения дочери для такого действа.
От его твердых, горячих губ внутри меня что-то мигом полыхнуло, потянувшись к нему, как огонь тянется к ветру. От этого поцелуя - очень требовательного, но вместе с тем - нежного, в теле зарождался такой голод, что это начинало казаться уже попросту неприличным.
- Иди, умоляю, - прошептала ему в губы, с огромным трудом разорвав поцелуй. - Иначе я не смогу тебя отпустить…
- Это звучит так соблазнительно, что я уже думаю - а не послать ли к черту эти дурацкие переговоры? - откликнулся он.
Я захихикала, воспринимая это как шутку, хотя Костя смотрел на меня так, словно действительно способен был на подобное.
- Иди же, - сказала твердо, отстраняясь от него. - А то кто будет платить мне зарплату, если ты вдруг разоришься?
Он хмыкнул, оценив по достоинству юмор, но тон его был очень серьезным, когда он сказал:
- Вы с Машей никогда не будете ни в чем нуждаться.
Эти слова, прозвучавшие будто клятва, повергли меня в смущение.
- Я не имела в виду…
- Я знаю.
Он притянул меня к себе, оставив на губах последний жаркий поцелуй и, помахав нам на прощание, снова нырнул в ожидавшее его за поворотом такси.
Мы же с Машей вошли в подъезд и вызвали лифт. А когда вышли на своем этаже… я в смятении поняла - Костя был не так уж и неправ, волнуясь о подстерегавшей нас опасности.
- Привет, - протянул лениво Малиновский, окидывая меня таким взглядом, словно по одному лишь внешнему виду способен был все обо мне понять.
