- Думаю, шесть штук нам хватит? - повернулся к Машеньке.
Та закивала.
- По два вам с мамой и по одному нам с Петенькой. Мы не любим переедать.
Теперь уже я обратил все свое внимание на Цветкову, улыбнувшись ей улыбкой а-ля «вот видишь, ребенок тоже хочет завтрак от шефа-Лаврова».
- Делайте что хотите! - вздохнула Алина и, приземлившись за столом рядом с дочерью, принялась наблюдать за моими кулинарными потугами.
Одной рукой я помешивал яйца, второй копался в телефоне, чтобы ничего не упустить в рецепте омлета. И хоть был он весьма прост, пришлось поднапрячься, чтобы сготовить что-то съедобное.
- Так вы говорите, папа Машеньки живет отдельно? - зашел я сразу с козырей, вылив смесь яиц и молока на сковородку.
Накрыл ту крышкой, уменьшил огонь. Да я без пяти минут повар!
Повернувшись к Алине и Маше увидел, что на лице Цветковой написано выражение растерянности, а на лице ее дочери - легкой грустинки. Ага, может, мне повезло, и этот кобель вовсе их бросил?
- Папу своего я ни разу в жизни не видела, - вздохнула Машенька, оправдав мои самые смелые надежды.
- Вот как? Какой же… плохой человек! - покачал я головой и улыбнулся как Чеширский кот, посмотрев на Алину.
- Очень плохой, - согласилась она. - Но это не значит, что у меня никого нет. Очень даже есть! Я как раз вот-вот планировала познакомить своего мужчину с Машей.
Теперь уже дочь Цветковой выглядела растерянной, а вот сама Алина - воинственной. Так, на горизонте нарисовался смертник. Что ж, сам напросился. С другой стороны, даже хорошо, что это какой-то незнакомец для ребенка. Не придется лишать Машеньку никчемного отца.
- Мамочка, а зачем нам какой-то мужчина? - Ох, и умна Машуля не по годам. - У нас теперь дядя Костя есть, - просияла девочка и, поболтав ножками, окончательно добила. И меня, и Алину. - Пусть он моим папой теперь и будет.
Надо сказать, от этих слов Цветкова побледнела так, что стала похожа на привидение. Неужели сама вероятность того, что я буду рядом с ней в качестве не-только-босса, ее настолько отталкивала? Не то чтобы я спешил обзавестись семьей и потомством… Но когда-нибудь в перспективе вполне можно было и рассмотреть вариант, озвученный Машенькой.
- Исключено! Мы же не на рынке, чтобы тебе папу выбирать. У меня есть… Виктор. Да, Виктор. Вот он и претендует на роль отца! А вообще мы с ним скоро съедемся. И вообще, Константин Павлович, вам здесь не место!
Она вскочила и начала выпихивать меня из кухни. В этой хрупкой женщине вдруг обнаружилась недюжинная сила. А у меня внезапно лопнуло терпение.
Как только мы оказались в прихожей, я прижал Алину к себе и, заведя за угол стены, крепко и глубоко поцеловал. Она сначала растерялась, а потом принялась молотить меня кулаками по груди.
- Знаешь что, Цветкова? Чем дальше ты заходишь в своих фантазиях о чужих мужиках рядом с тобой, тем больше меня распаляешь.
Это могло кончиться тем, что я бы взял то, что хотел, прямо здесь и сейчас. Надо было остановиться.
- Завтра на работе чтобы как штык! Не приедешь в офис - приеду к тебе. И уже один черт ты меня не выгонишь!
Повесив в воздухе эту угрозу, я развернулся и, пройдя в ванную, быстро сменил полотенце на не высохшие штаны. Что ж, визит получился весьма себе плодотворным. Я вызнал много важных вещей и теперь у меня была та информация, которую я планировал использовать в своих целях. По достижении которых всем нам будет хорошо. Мне, Алине, ну и Маше с Петенькой.
- Следи за омлетом. И приятного аппетита, - сказал я Цветковой, выйдя из ванной. - Пока, Машуль! - попрощался с ребенком и, быстро обувшись, вышел из квартиры Алины.
Очень надеясь, что эта несносная одумается, и мне завтра не придется вновь тратить половину рабочего дня на игру в Макаревича.
Часть 3
- Маша, мы уезжаем!
Я в панике металась по квартире, скидывая в сумку те немногие вещи, что успела выложить, и натыкаясь на все подряд углы, что, казалось, только и ждали моей задницы, на которой теперь наверняка будут синяки.
Да и плевать! Кто на меня будет смотреть-то, в конце концов?
Вспомнился вдруг алчущий взгляд Лаврова и его поцелуй… да будь он проклят три раза! Зачем он все усложнял, чего ради говорил мне все эти дикие, невозможные вещи? Для него это было не больше, чем развлечение, а у меня могла рухнуть вся тщательно выстроенная жизнь!
Я ненавидела его. Боже, как же я его в этот момент ненавидела! За то, что не отпускал. За то, что раз за разом с удовольствием жал на больное…
Но хуже всего то, что под этой ненавистью крылось кое-что еще. До сих пор не остывшее, не зажившее, не забытое…
От этого чувства я бежала. А еще - от безысходности, в которую все неизбежно должно было скатиться.
Конечно, мое поведение и нелепая забастовка с отказом возвращаться на работу выглядели дико непрофессионально и могли хорошенько изгадить мне рабочую репутацию в дальнейшем, но ситуация между мной и боссом была слишком острой, чтобы остаться во всем этом с холодной головой. Да и он хорош! Разве его чертовы домогательства соответствовали уставу?
Я ощутила, что от этой несправедливости раздражаюсь еще больше.
- Да щучий потрох! - выругалась злобно, в очередной раз налетев бедром на острый угол.
Ладно, на самом деле я сказала вовсе не так. На месте щучьего было куда более неприличное, созвучное ему, слово.
- Мама, а что такое щучий потрох? - тут же поинтересовалась Машенька, возникая на пороге.
Но тут же, к счастью, забыла про свой вопрос. Потому что ее глаза испуганно округлились при виде моих истеричных сборов.
- Что ты делаешь?
- Пакую вещи, - решительно заявила я и еще раз повторила ранее сказанное, словно сама себе не верила:
- Мы уезжаем.
- Но дядя Костя…
Я неожиданно даже для себя самой гневно ударила кулаком по комоду, об угол которого несколько раз стукнулась - прямо-таки отомстила за все этому проклятому старому куску дерева!
Дочь испуганно вздрогнула. Я тоже.
- Маша, оставь эти фантазии, ладно?
Мой голос звучал отрывисто, моляще. Отчаянно хотелось перейти на крик, чтобы заставить дочь забыть об этом человеке…
Но она была мне неподвластна. У нее были свои собственные чувства…
Невозможные, как и мои. И с этим нам обеим придется смириться.
- Какие фантазии? - осторожно уточнила Маша, крепче прижимая к себе Петю, словно он мог защитить ее… От кого? От меня?
От меня, подумать только!
