Махнув рукой, позволила рыжей интриганке делать все, что в голову взбредет. В делах дворцовых она куда подкованней меня.
Короля Багрота звали Шиасад-ан-Маару. Это был статный пожилой лев в роскошном цветастом наряде, с браслетами на когтистых руках и черной гривой, смягченной маслами. Он зашел внутрь с таким видом, будто и не покидал своих владений. Множество слуг — львов и гепардов — несли сундуки с дарами и пряностями.
Сначала все шло хорошо.
Аттис поприветствовал его, восхитился диковинными механизмами и представил свое ближайшее окружение. Но когда пришла моя очередь кланяться, случилось нечто странное. Король на мгновение утратил контроль, позволив звериной ипостаси выглянуть наружу. Мы смотрели друг на друга несколько секунд, растянувшихся на вечность.
И я все поняла.
Он знал ее. Мою мать. Не мог не знать. Так разглядывают лишь лицо того, кого любят и ненавидят одновременно.
«Мышка» — меня сразу же заслонили плечом от возможной угрозы.
— Прошу прощения. Я был сражен вашей невероятной красотой, — бархатистым голосом произнес пожилой лев, с легкостью возвращая себе самообладание. — Удивительно, что такая женщина не восседает на троне в качестве императрицы, — эта сахарная двусмысленность горчила не хуже яда.
— Благодарю, но этот титул принадлежит куда более достойной женщине.
Я могла лишь улыбаться. Спасибо, мамочка, удружила в очередной раз. Интересно, есть ли в этом мире хоть один мужчина, которому ты не наступила на хвост?..
21. Глава о большой и малой политике
Ничто более в поведении короля пустынь не выдало интереса к моей персоне. Он расхвалил прием Аттиса, поцеловал руку его супруге и занял положенное место подле них, принявшись рассказывать о ситуации на дорогах Шаа. И хотя бояться было особо нечего, я все равно беспокойно заерзала на коленях Каина.
«Мне он тоже не нравится»
Дернула носом, соглашаясь — пряный запах вокруг Шиасада-ан-Маару был настолько концентрированным, что в нем могли увязнуть мухи. Вообще, забавно получалось: с одной стороны парочка проклятых, которых из последних сил стараются игнорировать, а с другой — переборщивший с благовониями старик. Бедняжка-император.
«Плевать на вонь. Мысли льва закрыты, словно он какой-то феникс… но тут что-то другое»
А вот это уже интереснее. Какая-то технология? — Я удивленно приподняла брови. Про ментальные способности львов нигде не упоминалось.
«Медальон на груди гудит. Готов поспорить, он надел его не случайно»
— Вы в курсе, что со стороны ваша немая болтовня выглядит нелепо? — сидевший рядом Идрис иронично выгнул бровь. В руках у него был кубок с вином, раскрасивший всегда белые щеки паука здоровым румянцем.
— И что? На нашем фоне Аттис с Бринной выглядят достойнее. Значит, со своей задачей мы справляемся.
Уже молчу про то, что в нашу сторону лишний раз стараются не смотреть.
— Ты бы за собой следил, паук. Твое присутствие раздражает, — неожиданно вступил в разговор Каин, выпрямляясь в кресле. Несмотря на ровный тон его голоса, температура вокруг резко упала на пару градусов. Я машинально потянулась к источнику прохлады.
— Да? А я так старался быть милым парнем, — хохотнул Идрис. — Неужели все старания насмарку? — наклонившись к дракону, тихо произнес: — Ну и что ты сейчас можешь сделать, чтобы избавиться от меня, а?
— Все, что угодно.
— Дай угадаю — сделаешь страшное лицо?
Да он же его в открытую провоцирует… Вот же двухсотлетний пубертатный мальчишка. Скучно ему, видите ли!
— А что, отличная идея, — вмешалась я. — Какая свадьба… тьфу!.. совещание без драки? Раздевайтесь и вперед! Уверена, в кладовых дворца найдется, чем вас обмазать для пущей эффектности. Идрис, снимай портки!
— Зачем это?
— Давай-давай, пятна от масла плохо отстирываются… И ты тоже, Горыныч. А то, что это мы все тут заскучали, верно? Если повезет — вам еще и приплатят за представление! — с энтузиазмом похлопала мужа по колену. Чем, кажется, сбила проклятым весь настрой. Каин фыркнул и отвернулся, теснее прижимая меня к груди, а Идрис лениво отхлебнул вина:
— Ну, у тебя и фантазии, прелесть моя. Я еще не настолько пьян.
«Все в порядке?»
Это уже Аттис. В ответ на его обеспокоенный взгляд подняла большой палец вверх. Порядок восстановлен.
Для развлечения заморских гостей были приглашены танцоры из моего театра. Репетициями занимался преимущественно Фиралис, так что переживать было не о чем — все павлины, вышедшие сегодня выступать, были воплощением грации и ловкости.
Я даже особо не следила за происходящим.
Больше слушала светскую болтовню и надеялась, что дома все хорошо. Услышав, что Варбериан заинтересован в торговле с империей, схватила Идриса за рукав и буквально втянула его в круг кочевников:
— А вы слышали, что паучий шелк практически не пачкается и не горит? Я сама его частенько ношу. Не торопитесь отказываться! В суровых жизненных условиях он просто незаменим — правда, дорогой скир?
— Ты чего? — прошипел он мне на ухо.
— Это ради дочери. Терпи и заводи полезные связи, свинтус, — сквозь зубы пропела я, продолжая очаровывать столпившихся вокруг нас рогатых варваров.
В отличие от многих других, эти оборотни старались ни взглядом, ни словом не показать страха перед присутствующими на сборе проклятыми. Их лидер так и вовсе продолжал строить мне глазки. Молча, но крайне выразительно.
Наконец, нас известили о приезде Салтана Пожирателя Сердец. О морском народе было мало что известно. Они предпочитали хранить нейтралитет, строго следя за сохранностью своих границ.
— Интересно, чем он заслужил такое прозвище? — спросила у зевающего Каина. Он безразлично пожал плечами.
— Кто знает… Инемоны довольно кровожадны.
— Ты с ними сталкивался?
— Пару раз, когда уходил к океану. На вкус как креветки, — и по игривой улыбке было непонятно — шутит он или нет. Зато я отчетливо ощутила его мужской интерес, которому не мешала ни шумная толпа вокруг, ни близость других драконов. Удивленно распахнула глаза.
— Каин, ты…
«Не бойся. Я не сделаю ничего, что может навредить нашей репутации»
И ведь не соврал.
Его ладони продолжали благопристойно лежать у меня на животе, острый подбородок касался виска, ничего в позе или движениях не поменялось. Но меня внезапно пронзил острый импульс желания. Он шел извне — настойчивый, горячий. Струился по жилам, разгоняя кровь и заставляя дыхание участиться.
Я зажмурилась. Что он творил?
Вливал в меня собственные чувства на глазах у всех — при этом сохраняя равнодушный невозмутимый вид. Безумие! Казалось, будто по коже скользят невидимые губы. Они были везде. Добирались до таких мест, что едва удавалось сдерживать стоны. Иллюзия казалось реальной, пугающе осязаемой.
