— Прошу тебя. Только час…
Фауст.
Пусть ты меня окончательно возненавидишь, ведь твоя пропащая мать явилась в гости без предупреждения, да еще и в сопровождении вычурной компании. Пусть. Но я должна знать, что ты цел и здоров.
Ближе к сумеркам из леса потянулись охотники. Совсем молодые мальчишки и уже умудренные опытом бойцы с шрамами на теле. Среди прочих был и мой Фауст. Я почти забыла, что он умеет так широко и победоносно улыбаться.
На плече туша огромной синей лани с ветвистыми рогами. Ценная добыча. В глазах — пламень. Одобрительные крики сородичей распаляли его все сильней…
— Явился-таки! Связать его? Кориандр точно захочет увидеть… — Я положила палец на губы скира, не давая привлечь к нашей компании внимание. Замерла, впитывая этот образ до мельчайших деталей. Счастливый, свободный… Не мой.
Затем горько вздохнула и побрела в сторону центрального тракта. Кажется, мы тут лишние.
Пора домой.
48. Глава про войну, в которой страдают невинные
По слухам, беременность Бринны проходила тяжело. Теперь ее постоянно подменял на мероприятиях, взяв на себя тяжкие бразды правления, глава кроличьего клана — главный советник трона Аврелий. Казна стремительно пустела. Мы проигрывали механическим армадам. Даже помощь морских оборотней и вся драконья гвардия едва могла удержать границы от натиска Багрота.
Аврелий пытался отправить туда и Каина. Пробудившийся дракон мог стать отличным оружием на поле боя. Но мой муж отказался. Наотрез. Теперь его волновало только мое здоровье и все с ним связанное. Часть кланов также поддержали его решение, трактовав это по-своему.
— Нам нужна кровь Даветрионов для защиты столицы, — твердили они, уверенные в том, что скоро все изменится. Тут и там звучали отрывки предсказания фениксов про свержение лже-царей и мать, Жизнь Дающую…
Столкновения между оборотнями стали обыденностью, особенно когда у той или иной знатной дамы исчезала брачная метка. Война отбирала лучших, и в этом винили Аттиса с женой. Даже поиски механизма, генерирующего Згу, не давали нужных результатов. Живущие вниз по реке инемоны периодически приходили во дворец с очередным докладом. Странное сияние в расщелине пропало. Стихии тоже присмирели, будто в ожидании некоего грандиозного катарсиса.
И внутри этого хаоса я пребывала на личном крохотном островке тишины.
Каин больше не давил, видя, что мое состояние не меняется, а тело легко переносит нагрузку длительного вынашивания — но смотрел порой так, что становилось страшно. «Я не дам тебе погибнуть. Не дам бросить меня» — говорили черные немигающие глаза. Словно моя жизнь всецело принадлежала ему одному.
К счастью, остальные этой паники не разделяли.
Меня баловали, задаривали приятными мелочами, и даже неугомонный цилинь, скачущий между дворцом и землями волков, умудрялся рассказывать про нюансы воспитания маленьких ящерок. Правда, мысли мои были далеки от благостного материнства.
— Лучше расскажи еще раз — что ты слышал, когда жил с Тиамат? Нужны детали. Не могла же она захватить тебя из любви к коллекционированию…
— А-а-а-а! Повторяю в сотый раз, отвратительное создание: не-зна-ю! Твоя мать, — Я насупилась, и он поправился: — хорошо, хорошо, эта женщина — она как-то не склонна к душевным беседам. Много раз я слышал про регенерацию, про какие-то плацебо, про гениальный замысел создателей, что создали наш мир для женщин… А потом она лезла мне между ног. И как ты планируешь из этой каши собрать что-то цельное?
— В действиях Багрота и ее собственных есть что-то общее. Надо лишь понять — что именно? Тогда мы сможем все исправить.
Натянутое перемирие с дворцом длилось ровно месяц. А потом случилось страшное.
Играя с Лилией, я внезапно потеряла сознание. Очнувшись в своей кровати, содрогнулась — все метки болели, как единое целое. Одевшись, сбежала на первый этаж, где в полном составе топталась волчья стая. Элиас с потерянным видом попытался развернуть меня прочь. Не дать увидеть что-то.
На пороге была кровь.
— Кто? — глухо спросила я, чувствуя, как по позвоночнику растекается холод.
— Мы нашли его возле ворот… Был запах тигров. Наверно, они хотели показать, что не боятся нас.
— Или спровоцировать, — добавил кто-то. — Они ведь только и ждут шанса спровоцировать вашу семью и забрать маленькую Лили себе. Их главарь давно глаз на малышку положил — вдруг такая же как мать вырастет?
— Нет, тигры просто следуют кое-чьему приказу, ублюдки шкурные…
— Умолкни, дурень! Мать-волчица!..
Я пошатнулась. Проследила за кровавой цепочкой и рванула к двери, ведущей в комнату лекаря. Не дав зайти, меня перехватил усталый Харрук. На рваном лице играли желваки. Я дернулась, мотнула головой, как маленький ребенок.
— Пусти, я хочу увидеть его! Пусти!
— Кориандр жив. Его… потрепали и только. Не глупи, малютка, не надо тебе это видеть.
Мускулистые руки предельно осторожно обвили талию, унося подальше от заветной двери. К борьбе присоединился подавленный и очень бледный Шиан. Он что-то бормотал про безопасность и о том, что мне нельзя нервничать.
Довольно.
Я перестала вырываться, откинулась назад.
— Отпустите меня на пол и дайте пройти к супругу. Это не просьба, Харрук. Дай мне дорогу, — и от собственного ровного тона стало страшно.
Внутри было тихо и влажно. Только взглянув на испачканную кровью постель, я издала тихий скулящий стон и упала на колени.
Порву. Всех, кто был причастен. Всех, кто подумал, предложил, осуществил это. Зверь бился внутри моего разума и выл, выл, выл…
В тот же день Шиан исчез, не сказав никому ни слова.
Но заметили пропажу не сразу. Харрук с Луисом ушли требовать правосудия у заместителей императора. Каин, игнорировавший мольбы найти виновников и привести сюда, пытался оттащить меня от беспамятного Кориандра, но раз за разом терпел поражение. Тогда он ушел в Пустоты — искать свежий жар-цвет взамен тех, что были погребены под завалами старого особняка.
В спальне лекаря появилась дополнительная кровать и Вэнь Ла, замученный моими вопросами.
— Он в тяжелом состоянии. Для омеги такие травы могут быть смертельны, однако — Кориандр необычный омега.
— Что это значит? — от усталости голова совсем не варила.
— Он — твой супруг. Вы носите общие метки, ваши жизни связаны. Попробуй быть с ним рядом, не дай потерять связь с нашим миром. И не забывай о своем положении.
Я хрипло хохотнула. Как тут забыть, если правящий клан готов пойти на крайности, лишь бы испортить нашу репутацию разборками с тиграми?
От детей пока удавалось скрывать правду. Но порой Кемаль говорил такими фразами, что на душе становилось тяжко: «Мы с тобой, мамочка. Мы обязательно вырастем сильными, и ты больше не будешь грустить»
