— Ты. В моей голове! Ты. Не даешь мне… Мысли о тебе не дают мне… — слов не хватает, чтобы выразить все, что внутри…
— Трахаться с другими?
— Что? Нет! При чем тут это!?
— Разве не любовь ко мне сдерживает тебя от секса с Шолоховым, которого ты хочешь?
— Все не так! Я не такая!
— Или может быть тебя начали посещать фантазии об Иване? — его голос звучит глухо, но мне кажется, что он кричит громче меня, настолько напряженным кажется каждая произносимая буква. Словно вдавленная в меня.
— Нет! Нет! Нет! Ты, ты моя порочная фантазия! Те вещи, что мы делаем, это ненормально! Это пугает меня! Это все унижение, подчинение, оно приведет к моему разрушению! Я хочу быть нормальной! Как ты не поймешь!!! Я хочу быть обычной! Без тебя! — на мой крик в комнату врывается Женя, испуганная, взъерошенная. Хмурится, хочет отобрать трубку, но я не даю. Я сама это начала. Наверное… Но я точно сама должна это закончить!
Женя садит меня на кровать и садится рядом, прикладывая голову, чтобы слышать то, что скажет Борис дальше.
— Понимаю… Хорошо. Но чтобы стать нормальной и освободиться от меня, придется забрать одну вещь…
Переглядываемся с Женей.
— Какую?
— Ту, что ты отдала мне на хранение.
Не понимаю.
— Полный бред! Я ничего тебе не давала! Просто давай…
— Хочешь играть в театре? Хочешь безопасности для тех, кого так любишь — забери это! Завтра, восемь вечера. Номер комнаты в отеле ты знаешь.
— Ты обманываешь меня! Ты опять меня соблазнишь… — кричу. Он врет, потому что я ему нужна. Он снова заманит меня в ловушку.
— Что — то я не помню, чтобы соблазнял тебя в прошлый раз, — напоминает Борис о последней встрече, где из — за страха я забыла про соглашение и просто решила сделать ему приятно. — Забери это у меня и расстанемся… Навсегда.
Глава 19
Последнее место, где я должна находиться — это отель «Авангард», где регулярно останавливается Борис. Это царство богатства и шика, которое заманивает любителей показать, насколько их кошельки забиты деньгами. Так же, как Борис показывает мне, насколько моя зависимость от него губительна.
Интересно, чего он добивается? Что я лягу, раздвину ноги и буду просто принимать все то унижение, в которое он любит меня окунать. С головой. Так, чтобы захлебывалась. Да еще и добавки просила. Буду рядом с ним во время очередного убийства неугодного человека?
Может быть, стану убивать сама, как Иван?
Почему Борис не оставит меня в покое?
И я стою здесь, отделенная от своего палача дверью с резным рисунком, и смотрю вниз.
Красный ковер.
Уже мерещится, что это кровь растекается под моими ногами. Море крови, в которой погрязну и я. Пороке, что поглотит меня окончательно…
Но у меня еще есть возможность сопротивляться.
Я могу начать с нуля. Уехать. Пропасть из города.
Бог с ним с театром, разве не важнее просто быть гордой и прекрасной птицей феникс, возродившейся из пепла аморали, чем попугаем, сидящим на привязи и повторяющим за хозяином самое простое…
Я зависима, я наркоман. Больше всего на свете я хочу зайти туда и просто остаться собачкой возле своего хозяина. Примкнуть к тьме и стать единой с любимым.
Тяну руку к двери и, кажется, что вижу сквозь нее. Вижу Бориса и его желание, что окутывает меня. Обжигает каждую клеточку. Когда, когда это началось. Когда моя жизнь, мое настроение стало настолько зависеть от него. Почему даже на расстоянии я думаю о нем? Почему я не нахожу сил сопротивляться. Потому что знаю, это неизбежно. Знаю, что нет ничего сильнее, чем мое желание быть с ним, его желание обладать мною. И нет этому причин. Нет логики. Может все дело в страхе перед ним. Может быть он им питается?
Но если это неизбежно, если так или иначе я встану перед ним раком, то есть смысл пожить для себя. Хотя бы чуть — чуть. Подышать перед смертью. Наесться перед очередной голодовкой.
Именно поэтому шагаю назад. Словно отмагничиваюсь, с трудом. С болью в груди.
Двигаюсь все дальше. Снова и снова, пока дверь, что должна была ввести меня в запретный мир, не скрылась за поворотом, а я сама махнула по лестнице вниз.
И только на улице, пробегая по все еще заснеженным улицам все дальше и дальше, я ощущаю себя свободно. Я могу бороться, у меня есть силы противостоять фантазии, что Борис собой олицетворяет.
Останавливаюсь перевести дух, облокачиваюсь на перелила, смотря в морозную даль реки, как вдруг в пуховике жужжит телефон.
И я по боли в груди знаю, кто это. Оборачиваюсь, но не вижу никого. Преследования нет. Неужели он меня отпустит? Устал догонять.
"Ты не от меня бежишь. От себя".
"Я не хочу быть с тобой", — пишу трясущимися пальцами, смотрю по сторонам. Если что, можно рвануть и остановить машину. Можно успеть взять такси.
"Сама ко мне придёшь".
Нет. Нет. Никогда…. Сама никогда.
Но как бы я ненавидела свое к нему чувство, как бы не смеялась над его заявлениями, он ведь заставил, он вынудил появиться у него в офисе, пылая гневом ровно через неделю.
Через чертовы семь дней моей свободы.
Но обо всем по порядку.
После прогулки по весеннему Новосибирску я расслабилась. Ведь он сказал, что я должна прийти сама, а значит преследовать не будет. Так уж вышло, что страх отступил и очередная премьера в театре этому поспособствовала.
Я сыграла Каренину в экспериментальной работе Шолохова, в которой на нас были бежевые комбинезоны, создающие иллюзию голого тела. Это было опасно, пошло, но безумно красиво.
Я до последнего ждала, что ворвётся Борис… Появится, утащит меня со сцены, изнасилует прямо в зрительном зале.
Но он не объявился, а спектакль вызвал ажиотаж…
Но именно в день спектакля, когда родители должны были порадоваться за меня, преподнести букет и пожелать удачи, они сообщили, что квартиру у них грозятся забрать.
Отец попался на любви к быстрой наживе. Теперь квартиру, что они смогли купить в ипотеку, могут отобрать. Машина уже в залоге и помимо этого требуется выплата огромной суммы.
Быть выгнанным на улицу, когда тебе уже за сорок, это почти как потерять ориентир в темноте. Как потерять карабин, пока лезешь по скале. Страшно, неприятно, порой смертельно. Именно так можно стать бомжом. Как я не кричала, как не ревела от глупости моего отца, что испортил мне праздник, все было бесполезно. Да и когда слезы помогали делу?
И я, конечно, говорю родителям, что мы будем снимать квартиру вместе. Но такое резкое ухудшение дел отца не оставляет меня равнодушной.
