Скидываю сорочку и остаюсь под его взглядом девственно обнаженной.
– Давайте прямо сейчас. Я же должна отработать свои долги. Честь. Свободу. Образование. Я готова! Ну же!
Магнат даже заинтересовывается моей истерией. Поворачивает голову, потом весь корпус. Пугает меня. Я невольно бросаю взгляд вниз, туда, где четко обрисовывается мужской орган. Каких-то нереальных размеров.
Значит он действительно меня хочет. Но возьмет ли?
Может я зря все это затеяла, может быть стоило сначала подумать. А не стоять перед ним абсолютно голой в ожидании вердикта.
Глава 16.
В его лице так ничего и не меняется, но тело приходит в движение. Стремительно. Удивительно энергично. Почти незаметно. Он приближается ко мне, за плечо разворачивает и утыкает лицом в кровать. Нажимает на поясницу. Сердце заходится от страха, и я сразу вспоминаю то, как он меня окунал в воду снова и снова. Сейчас похожее состояние, словно в ледяную прорубь опустили. И холодно – озноб по коже. И страшно, ведь совершенно неизвестно, что от него ждать.
– Нина, – слышу шипение, и ухо опаляет запах ментола. Свежего и, кажется, ядовитого, потому что вместо страха по коже мурашки. – Я, кажется, говорил не повышать на меня голос.
– Я…
– Когда я говорю, твоя задача слушать и молчать. Ясно?
Куда уж яснее, – думаю я, и он сильнее вжимает меня в матрас койки. Гораздо более удобного, чем в моей комнате.
– Нина?
– Ясно.
– И когда я потребую оплату за все, что для тебя сделал, ты вряд ли отделаешься одним разом…
– А сколько, – издаю я писк, и ягодицу мне сжимает тяжелая, удивительно мозолистая рука. Так сильно, словно хочет оторвать кусок мяса.
– Жизнь. Верность. Любовь. На меньшее я не согласен.
Слезы тут же скапливаются в уголках глаз, когда я чувствую, как он прижимается ко мне, как трется. И совершеннейший стыд, когда отпускает. Просто оставляет меня лежать в том же положении и хлопает дверью.
А я поджимаю губы, чтобы не разрыдаться в голос, чтобы не крикнуть пронзительное: «Почему я?! За что мне это?». Я ведь обычная, ничем не примечательная. Откуда внимание такого человека именно в мою сторону?
Стекаю по кровати на пол и обнимаю ноги. Дышать до того тяжело, словно в грудь с размаху воткнули что-то тупое. Вбили с ноги кол в сердце.
Рыцарь. Смешно. И теперь я у него в пожизненном долгу. И оплату телом он не принимает.
Он вообще ничего больше не предпринимает. Не появляется в зоне внимания неделю, вторую, третью, а я все смотрю в окно, на дорогу, на двери университета, где провожу много времени, на выход из столовой, где выполняю его поручение и загружаю желудок, не чувствуя вкуса… Смотрю, жду, надеюсь и все бесполезно.
Глава 17.
Его нет. Но не думайте, что я влюблена, или мои настроения романтичны, просто я хочу высказать ему в лицо, что не собираюсь ничего отрабатывать, что я ничего у него не просила.
Мне ничего от него не нужно!
Не только выскажу, но и плюну, чтобы не думал, что он может решать человеческие судьбы. Подонок!
– Судя по воинственному виду, ты готова убить любого, кто появится на твоем пути.
Не отказалась бы… Стой, не поняла.
– Что вам нужно? – смотрю на светловолосого парня с заразительной улыбкой и полной велосипедной амуниции. Того самого, что погнал меня на балкон несколько недель назад. Того самого, из-за которого я поняла, что снова в долгу у магната. Как же его…
– Виталик Ремезов, – представляется он, протягивая руку. Словно мысли прочитал. Хмурюсь и не хочу его касаться. Он на это только ухмыляется и проводит по своей густой шевелюре. Что он хочет от меня? – Слушай, я знаю, я наехал на тебя, и ты труханула.
– Я тебя не боюсь, – задираю я подбородок и прикладываю книги к груди. Закрываюсь, как щитом.
– Ну, конечно, конечно, – отходит он на шаг и протягивает книгу, что я потеряла буквально вчера. – Твое?
– Где ты нашел ее? – радуюсь я. Все-таки книга библиотечная. Только протягиваю руку, как Виталик отводит ее. Книгу поднимает над головой. – Ремезов, отдай.
– Если поможешь мне с экономической историей.
Хочется закатить глаза. Неужели мужчины не умеют просто просить? Обязательно нужны какие-то условия.
– А ты не пробовал просто попросить?
– Ну… Если честно, я боялся, что ты мне откажешь, – было забавно смотреть на его моську, словно провинившегося щенка.
– Ну после того, как я на тебя наехал. Я потом понял, что дебил. Простишь меня?
Он вновь протягивает книгу, и я уже без проблем ее беру и ловлю себя на мысли, что не думаю о магнате уже некоторое время. А такое бывает редко. И может быть поэтому, а может, потому что мне просто одиноко, я соглашаюсь ему помочь. Иду с ним сначала в библиотеку, после нее в кафе и даже даю проводить себя до комнаты.
– Я рад, что ты перестала общаться с Женей. Слышала бы ты, какие слухи о ней ходят, – стоит он возле моей двери и внимательно следит за реакцией на его слова. А я смотрю на его красивое лицо и думаю, а что все-таки ему от меня нужно? Судя по тем же слухам, что в нашем университете распространяются, как пожар в сухом лесу, он весьма блядоват. И ту же Женю пробовал не раз. И не два. Как она сама говорит.
– Я не перестану с ней общаться, даже если она начнет брать деньги за свои услуги, – складываю я руки на груди. Вот нравятся мне такие люди. Сами далеко не святые, но очень любят пообсуждать других. В своем глазу и бревна не видно.
– Вот так? Дружба детства значит, – чуть усмехается он и вдруг наклоняется вплотную ко мне, приходится к двери прижаться. – А ты в курсе, что она о тебе говорит?
Хмурюсь, не понимаю, зачем ему мне о таком врать. Да и что такого Женя может обо мне сказать? Что я приехала из сибирского городка? Что мой отец рабочий завода? Что меня хочет в жены Распутин. Так, о последнем она точно не знает.
– В курсе, – не стала я тешить его желание похвалиться сплетней. – А ты, прежде чем что-то кому-то рассказывать, убедись, что ему это интересно.
Поворачиваюсь к двери и чувствую на локте чужое касание пальцев. Поворачиваю голову.
– Ну что еще?
– Ты мне нравишься, – говорит он, лихо целует в щеку и уходит, как ни в чем не бывало.
Ну что за странный тип? Ему отповедь читаешь, а он в симпатии признается.
Захожу в комнату и погружаюсь в тишину. Моя соседка не воспринимает никакой музыки. У нее настолько острый слух, что мне пришлось отвыкнуть даже от наушников.
Поэтому я захожу сюда только спать. Без посторонних звуков мысли плотным туманом накрывают сознание и заставляют прокручивать моменты с магнатом на репите. Это утомляет. Хочется не думать о нем. Хочется и Андрея забыть. Только вот одно завязано на другом, так что голова начинает нещадно болеть. А вопросы крутятся бесконечным вихрем.
