Это был порыв, которому я не смогла противостоять. Казалось таким естественным наклониться и поцеловать его. Дотронувшись до губ Мансура с неизъяснимой нежностью, я почувствовала, как моя душа наполняется спокойствием и теплом. Было так просто подарить ему свою ласку. Это не был один из тех волнующих поцелуев, которыми он одаривал меня. Но это был первый поцелуй, который я сама подарила ему. Я сама поцеловала мужчину. Без просьбы и приказа. И не испытывая привычного мне смущения.
Его губы дрогнули под моими, но он не пытался добавить страсти, отдавая мне всю инициативу и просто отвечая на ласку.
— Спасибо, что спас меня… — Прошептала я.
— Я всегда тебя спасу, — ответил он, снова невесомо целуя меня и глядя по щеке так, словно я — восьмое чудо света.
Я смущенно улыбнулась, наслаждаясь этими особенными мгновениями.
— Давай намажем спину гелем. Сможешь перевернуться? — Он кивнул, но увидев, как ему трудно, я все же помогла, обрадовавшись, что он не возражает против этого.
Выдавила прозрачную субстанцию из тюбика на ладонь, и, растерев ее между пальцами, начала аккуратно наносить на крепкую мужскую спину и поясницу. Надавив, начала осторожно массировать, чувствуя напряженные мышцы.
— Ооох…
— Больно? Прости, — тут же отдернула руку, боясь, что навредила ему вместо того, чтобы помочь.
— Нет, не останавливайся! — Довольно вздохнул муж, поворачивая голову в мою сторону.
Я вновь начала разминать его мышцы, наслаждаясь каждым прикосновением к нему и каждым довольным вздохом Мансура.
— Ты что, еще и массаж училась делать? — Через некоторое время спросил он.
— Можно и так сказать. Как-то раз Залина упала с дерева и сильно повредила спину. Доктор посоветовал пройти курс массажа, но у нас не было лишних денег, как сказал отец. — Я невесело усмехнулась, вспомнив, что для выпивки у него всегда находились лишние деньги. — Вот я и научилась, просматривая видео в интернете.
— Ангелок, что сегодня случилось? — Неожиданно для меня спросил муж.
— О чем ты? — Сделав вид, что не понимаю, спросила я. Не зная, что именно Мансур успел услышать в нашем доме, я не захотела раскрывать свои отношения с отцом.
— О твоем отце. Не делай вид, что не знаешь, о чем я говорю. Я слышал все! Нормальный отец не будет так обращаться с дочерью! — В конце этой тирады его голос наполнился пугающими нотками, заставляя меня занервничать.
— Не хочу об этом говорить. Пожалуйста, давай просто забудем об этом случае, — попросила я, возвращаясь к массажу.
— Нет, не забудем! Он чуть не убил тебя! Ты могла себе шею свернуть! Я хотел отложить этот разговор, но раз уж мы начали его, давай продолжим! — Не обращая внимания на мои попытки его остановить, Мансур со стоном перевернулся. — Помоги мне сесть! — Прорычал он от боли, упрямо продолжая двигаться к изголовью.
Сложив подушки, я помогла мужу опереться на них, досадуя на его глупое упрямство.
— Рассказывай. Я тебя внимательно слушаю, — потребовал он.
— Ничего не случилось, Мансур! Просто отец… он такой, всегда таким был. И ничего с этим не поделаешь! У каждого свои пороки. У него это — выпивка и вымещение своей злости на мне! Неважно, провоцирую я или нет! Он всегда находил причины для наказания, — чувствуя, как внутри закипает гнев, начала откровенничать я, не в силах больше держать в себе эту обиду. — Что ты хочешь от меня услышать? Что моя семья меня не любит? Так это не секрет! Ты не мог не заметить их отношения ко мне! Да и не только ко мне! Я и мои сестры для них — мусор! Неудавшаяся попытка иметь сыновей! Но если от мусора можно избавиться, то с нами так поступить не было возможности. И это злило их. А когда люди не в себе, они вымещают свою злость на предмете своей злости! — Сама того не желая, я начала выплескивать горечь и разочарование, которые всколыхнул во мне сегодня отец.
— Ангелок, успокойся… — Попытался потянуться ко мне Мансур.
— Думаешь, я не знаю, что ты и остальные говорили обо мне? Дочь нищего пьяницы, продала себя богачу, согласившись на роль жены для приходящего мужа! Но для меня это было спасением, а не компромиссом! Таким людям, как ты, не понять, каково это — бояться звука собственных шагов! Вы только и можете осуждать слабых и смеяться над ними!
— Шехназ! — Прикрикнул он так, что я тут же пришла в себя, не понимая, как могла сорваться. — У меня и в мыслях не было осуждать или смеяться над тобой! Черт возьми, когда я такое говорил?! — Негодующе воскликнул он.
— Может, я и не вспомню твоих точных слов, но их смысл был именно в этом! — Утратив весь свой пыл, печально закончила я.
— Мне жаль, если я по неосторожности сказал такую глупость. Я не могу отвечать за прошлое, но, поверь мне, когда я спрашиваю тебя о семье, то вовсе не для того, чтобы задеть или оскорбить. — Взяв за руку, он притянул меня к себе и продолжал говорить, серьезно глядя мне в глаза. — Я спрашиваю потому, что ты моя жена. И тот, кто оскорбляет тебя, оскорбляет и меня. А я этого не допущу. Я не хочу, чтобы ты общалась с этими людьми. Они не достойны называться семьей. Теперь я и Ася — твоя семья. Люди, которые не уважают и не ценят тебя, не достойны быть частью твоей жизни. Поняла меня?
— Не так-то просто вычеркнуть близких из своей жизни, — горько усмехнулась я. — От того, что кто-то нас не любит, мы не перестаем ждать и надеяться на взаимность.
— Только глупцы способны на такой самообман, — ответил он, отпуская мою руку. Мои последние слова явно пришлись ему не по душе, это было видно по помрачневшему лицу Мансура. — И чем скорее ты поумнеешь, тем счастливее и беззаботнее станет твоя жизнь.
— Пойду готовить ужин, — я направилась к выходу из комнаты, решив проигнорировать его тон.
Я не хотела говорить о своей семье или выслушивать то, о чем и так знаю! Понимала, что не права, но не так-то просто изменить то, что въелось в меня за столько лет. Даже понимая, что лицемерю, не могла согласиться с Мансуром и сказать, что забуду о родителях. Мансур вычеркнул из своей жизни сестру, когда понял, что она из себя представляет. И я была рада, что он это сделал. Но сама была слишком слаба для такого поступка.
***
— Шах… — Вывел меня из невеселых мыслей детский голосок.
Я почувствовала себя виноватой за то, что совсем не уделила ей внимания, отдавшись переживаниям.
— Иди сюда, сладкая, — усадила я ее за стол. — Поможешь мне приготовить ужин?
— А папа заболел? — Спросила она, посмотрев на меня своими не по-детски умными глазками.
— Ушибся. Но через несколько дней он будет в полном порядке, — попыталась я успокоить девочку. — А сейчас давай-ка приготовим для него вкусный ужин.
— Дяяя! Папа всегда колмит меня вкунястями, когда я падаю! — С энтузиазмом подержала меня Пироженка.
Дав ей несложное задание перебрать рис, я приступила к разделке курицы, решив приготовить ее в сливках и подать с гарниром.
