От шока я не могла даже плакать. Хотя осознание того, что со мной произошло, начало доходить до меня.
Позор и сплетни! Вот что ожидало меня впереди.
Разведенная женщина и так подвергалась косым взглядам. А если ее заподозрили в незаконной связи с мужчиной, — можно считать, что жизнь кончена.
Меня же не просто заподозрили, а поймали на месте преступления!
Что могли подумать люди, застав меня без платка, растрепанной, лежащей под мужчиной во вчерашней одежде?
Для господина Мансура все произошедшее не имело значения.
Он мужчина, а им многое позволялось и спускалось с рук. Во всех грехах всегда винили женщин, считая, что мужчины просто не устояли перед чарами прекрасного пола.
Я медленно села, не в силах даже подумать, что мне делать дальше. Я плохо соображала после пережитого ночью потрясения.
— Приведи себя в порядок, — протянул мне платок господин Мансур.
— Это все из-за Вас! Можете радоваться! Вы достаточно меня проучили, — прошептала я, чувствуя, что не смогла сдержать слез.
— Думаешь, я этого хотел? — Прорычал он, расхаживая по кабинету. — Что бы ты там не вообразила, мне не нужны сплетни! Особенно по такому поводу! Если кто и должен сыпать обвинениями, так это Я! — Подскочив ко мне и приподняв меня за плечи, он достаточно сильно встряхнул меня, теряя самоконтроль. — Какого черта тебе не сиделось дома? Стало скучно жить на всем готовом? Или решила подыскать очередной денежный мешок? Может, поэтому и крутилась вокруг меня?
Хлесткая пощечина, которой я обожгла его щеку, заставила мужчину замолчать. Красное пятно отчетливо проступило на его гладко выбритой щеке, доставив своим появлением хоть какое-то удовлетворение оскорбленной женщине.
— Вы перешли все возможные границы! Кто устроил потоп в моем кабинете? Вы! Кто запер меня ночью и принес в кабинет? Вы! Да еще и платок с меня сняли, пока я была в бессознательном состоянии! И, когда мы свалились на этот чертов диван, вместо того, чтобы встать с меня, собирались поцеловать, хотя я Вас отталкивала! — Видя, как проступает краска на его лице, поняла, что правильно угадала его намерения. — И у Вас еще хватает совести обвинять меня в чем-то? Я не раз говорила, что также являюсь полноправным владельцем этого магазина! И имею полное право здесь находиться! Не знаю, что Вы там себе вообразили, но я не имею ни малейшего желания соблазнять Вас или кого-либо другого! — Злость переходила в истерику, и последние слова я буквально прорыдала, обессилено падая на диван.
Что я сделала, чтобы вызывать в нем такую ненависть? Как он может обвинять меня в такой мерзости, когда я даже не думала ссориться с ним первой.
— Успокойся, пока сюда вновь не сбежалась толпа!
Какой же он все-таки гад! Все мои слова — для него пустой звук!
— Ненавижу Вас! Радуйтесь — добились своего! Теперь я даже из дома выйти не смогу — не говоря уже о том, чтобы мешать Вам своим присутствием в магазине…
— Что здесь происходит? — Голос Камала, раздавшийся совсем рядом, заставил меня замереть на полуслове.
А он откуда взялся?
8 глава
— Я вас спрашиваю! Почему ты в таком виде? — Обратился он ко мне.
Представив, как выгляжу со стороны: растрепанная, с так и не повязанным платком, потекшей косметикой и опухшим от слез лицом, — я сжалась от жалости к самой себе и, спрятав голову в коленях, зашлась рыданиями, понимая, что все мои надежды на спокойную жизнь в очередной раз пошли прахом.
— Хватить рычать! Не видишь: ей и так плохо! — Раздался голос Сакины.
Отлично, и она здесь! Просто день открытых дверей в кабинет господина Мансура!
— Я и пытаюсь выяснить — от чего?
— Мужчины, — фыркнула Сакина, присаживаясь рядом со мной. — Шехназ, ну хватит плакать. Как мы тебе поможем, если ты не скажешь, в чем дело?
Она принесла мне воду и помогла привести себя в порядок, достав из сумочки влажные салфетки, которыми я вытерла следы расплывшегося макияжа. Пока пыталась взять себя в руки, все молчали, и заговорили лишь, когда я повязала платок и села за свой рабочий стол. Камал расположился на диване рядом со своей глубоко беременной женой.
— Пока мы добирались до кабинета, то уже успели услышать шепот слухов, — начал Камал, но Сакина сжала его руку, заставляя замолчать.
Было странно, что кто-то мог повлиять на моего бывшего мужа. Мои слова и действия никогда не имели для него значения, будучи просто проигнорированными, впрочем, как и я сама.
— Надеюсь, господин Мансур, Вы поймете нас правильно. Мой муж хочет сказать, что Шехназ нам — не чужая, как и Вы, и мы ответственны за нее.
Как это унизительно! Женщина, которая заняла мое законное место, встала на защиту моей чести! Она бы уж точно не оказалась в таком щекотливом положении. А если бы и оказалась, то сама бы с достоинством вышла из него!
Не то, что вечная жертва — Шехназ! Которой всегда нужна защита…
Даже мой бывший муж считает себя ответственным за меня, будто я — неразумный ребенок, нуждающийся в опеке!
— Я оценила вашу заботу, но мы с господином Мансуром сами разберемся со своей личной жизнью! — Резче, чем собиралась, сказала я.
— Вижу я, как ты разобралась! — Отрезал Камал, не обращая внимания на увещевания Сакины, пытавшейся остудить его пыл. — Ты больше не под моей ответственностью, но это не означает, что я позволю полоскать твое имя грязью! Раз вы оба вляпались в эти неприятности, будьте добры решить их! Мансур, ты знаешь, что я уважаю и ценю тебя. И когда я переписывал свою долю магазина на Шехназ, то надеялся, что ты защитишь эту женщину, а не запятнаешь ее честь. — В его словах послышался явный упрек, и было удивительным, что господин Мансур не стал оправдываться и отрицать свою вину.
Видимо, спорить и сыпать обвинениями он мог только в мой адрес.
— Я не говорю, что сам безгрешен. Но если вы имели глупость попасться — будьте добры иметь смелость выйти из этой ситуации с честью!
Что он несет?! Господи, неужели мой бывший муж думает, что между нами действительно что-то было!? Если даже Камал так посчитал, что можно ожидать от остальных?
Я думала, что господин Мансур оспорит эти слова, скажет, что все это — глупое недоразумение, но управляющий молчал, задумчиво разглядывая меня, отчего я чувствовала себя как букашка под микроскопом.
— Договорись с муллой, а я скажу тетке, чтобы отправила сватов в дом Шехназ завтра утром. — Не отрывая от меня взгляда, наконец, сказал господин Мансур. — Незачем ждать, пока слухи облетят весь город.
Что он несет?! Какое сватовство? Он что, с ума сошел? Как можно жениться после того, как сам же обвинял меня в попытке заманить его в ловушку?
— Что Вы такое… — Начала я возражать, но господин Мансур перебил меня.
