Разговор с Мадином вымотал меня. Честно говоря, ничего другого я от него и не ожидала. Он ведь уже заявлял мне, что ребенок не от него восемь лет назад, почему бы ему не придерживаться этой позиции и сейчас?
Плевать мне было на его мнение, на его признание, но я поражалась его слепоте. Он не видел, что женщины в его доме так или иначе грызутся между собой, он не замечал, что его родня не чиста на руку, не признавал факта рождения ребенка, поверил каким-то нелепым домыслам обо мне, просто исчезнув с горизонта и по сей день продолжал играть в маленького, обиженного ребенка, который вот-вот и топнул бы ногой от досады. Бывший жених так и не повзрослел, не научился отличать правду от лжи, признавать свои ошибки, не старался их исправить, наоборот, продолжал упорствовать в своей слепоте. Мадин не замечал ничего, кроме себя любимого. Его волновала только его боль, только его обида, только его собственные чувства. Он всегда был эгоистом, а я просто закрывала на это глаза. До поры до времени.
Покинув пределы особняка, я вздохнула и выдохнула. Медленно, глубоко и так несколько раз подряд. Каждый день в этом месте давался мне очень тяжело, но эта была стоящая жертва.
Порыв ветра ударил в лицо и принес с собой ощущения облегчения, он забрал с собой часть усталости и немного взбодрил. Поправив ремень небольшой спортивной сумки, я медленными шагами последовала к резным воротам, до которых было метров пятьсот. Большим был не только дом, но и сама прилегавшая территория.
В какой-то момент, эти самые ворота открылись и впустили на подъездную дорожку черную спортивную машину. Быстро миновав их и проехав мимо меня, в какой-то момент она почему-то затормозила и дала заднюю, ровняясь со мной.
31
— Здравствуй, Ева, — поздоровался водитель, опуская стекло автомобиля.
Господи… Заур. Меня замутило. В прямом смысле этого слова. Этот слизень, который приходился моему бывшему жениху братом, вызывал у меня такое отторжение, которое сложно было бы описать простыми словами.
— Доброго дня, — я кивнула, сохраняя абсолютно холодное и непроницаемое лицо. Со временем я поняла, что чем меньше эмоций ты демонстрируешь окружающим, тем в более выгодном положении оказываешься, и, соответственно, наоборот.
— Как дела? — он мерзко ухмыльнулся, а я лишь пожала плечами.
— Все хорошо, спасибо. — Продолжать разговор не было никакого желания, поэтому я зашагала вперед, делая вид, что спешу, но Заур снова сдал назад.
Я не понравилась ему. С первого взгляда, я поняла это сразу, стоило только Мадину представить нас друг другу. И со временем это мнение только укрепилось.
— Куда-то спешишь? Разве рабочий день окончен? — Он тихо рассмеялся, явно наслаждаясь издевательской ситуацией.
Нет, я не была удивлена. Он не постеснялся высказать свое мнение нам с Мадином в лицо, заявив, что я не заслуживаю такого его прекрасного брата. И теперь он просто упивался тем, что я работала на него в качестве прислуги.
«Нашел на кого повестись! Плебейка, нищая дешевка без образования, дочь алкоголиков, которая, небось, такая же маргинальная, и дети у вас наверняка родятся уродами, у такой генетика — это караул! Тебе вообще не противно ей присовывать? Ты хоть знаешь, сколько человек она обслужила до тебя?»
Заур не стеснялся, не выбирал выражений, а Мадин в какой-то момент не выдержал. Помню, как он ударил своего брата. Сильно, больно, наотмашь. И лишь тогда он заткнулся, только вот взгляд, который он бросил на нас после не предвещал ничего хорошего и что-то в глубине души мне подсказывало, что так это не закончится.
И не закончилось. Спустя несколько месяцев затишья, он стал ко мне приставать. Сначала очень ненавязчиво, а затем все сильнее. И на этот раз получил в лицо уже от меня. Я не стала ничего рассказывать Мадину, потому что понимала, что братья из-за меня и так стали едва не врагами, но после этого перестала воспринимать Заура как человека. Ни симпатии, ни уважения, просто констатация того факта, что он — родной дядя моего Игоря.
— У меня — да.
— Да ты что?! — он ухмыльнулся и, заглушив мотор, сделал то, чего я опасалась больше всего — вышел из машины и вскоре поравнялся со мной.
— Что ты хочешь от меня? — я бросила взгляд из-за плеча и только ускорила и без того быстрый шаг.
— Ничего, просто веду светскую беседу, — он ухмыльнулся, как бы невзначай пожимая плечами.
— Сильно сомневаюсь, что я лучшая кандидатура для этого, — огрызнулась в ответ.
— Позволь мне выбирать.
— Я спешу.
— Почему я не верю тебе?
— Почему мне совершенно плевать на то, во что ты веришь, а во что нет?
— Смотри-ка, все еще острая на язычок!
— Заур… — я затормозила и бросила на самого неприятного собеседника в мире гневный взгляд. — Отцепись?
— Просто хочу спросить прямо.
— О чем?
— Что ты здесь на самом деле делаешь?! Ну мой брат идиот, все еще влюбленный в тебя по уши, он до сих пор ходит и подрачивает на тебя, у него мозг всегда работал ни так, чтобы хорошо, но при виде тебя и вовсе отключается, но я-то не дурак.
— Как замечательно, что ты столь высокого мнения об умственных способностях своего брата. Я очень рада это слышать, но ничуть не удивлена. У тебя всегда сияла корона на голове. — Заур улыбнулся, пожимая плечами, скрещивая руки на груди, мол, да, ты права, так оно и есть. — Это был не комплимент.
— Так чего ты хочешь на самом деле? — проигнорировал мое последнее высказывание Шумахов, становясь вдруг очень серьезным, а оттого и пугающим одновременно.
— Я работаю. Зачем люди ходят на работу?
— Шлюхи вроде тебя? чтобы раздвигать ноги перед мужиками.
— У тебя черт знает, что в голове. Ты всех женщин так ненавидишь? Кто тебя так обидел в прошлом?
— А что, ты относишься к женщинам? Я думал, что ты дешевая блядь, существо без пола, имени и лица. Позорище, не человек.
— Все сказал? После разговора с тобой, как всегда хочется только одного — помыться.
— Тебе ни привыкать отмываться от клиентов.
— Если ты закончил с низкосортными оскорблениями, то я пойду. Мне как-то не до тебя.
— Спешишь на вызов?
— А что, у тебя все еще стоит на меня и ты хочешь занять его место?
— Сука! — Да, я его все-таки уела. Заур аж порозовел от злости, сжимая руки в кулаки. За годы одинокой и непростой жизни я научилась давать отпор таким вот упырям. Меня больше нельзя было так просто застать врасплох.
— Чао, болезный. — Я нашла в себе силы улыбнуться и легко помахать ему рукой. Выкуси, козлина.
Чувствуя ни с чем несравнимый вкус победы во всем теле, я покинула территорию чужого дома, оставляя оплеванного и пораженного врага позади.
