Потом подняла глаза и оглядела толпу школьников, собравшихся снаружи. Молодая учительница пыталась усадить их в ожидавшие автобусы, но ее тихие увещевания не имели никакого эффекта. Несколько девочек окружили одноклассницу с айфоном в руках – среди них Флоренс заметила Хлою. Класс седьмой или восьмой. Хлоя величественно взмахивала руками, как театральная актриса, правда, для дочери Ингрид она оказалась слишком упитанной. Флоренс навела на нее камеру телефона, увеличила изображение и сделала снимок. Она поймала кадр с хохочущей Хлоей и подумала, что, когда ты только что потеряла дедушку, не пристало так веселиться. Интересно, что сказала бы на это Ингрид?
Но Ингрид так и не появилась. Девочки забрались в первый автобус, и Флоренс подождала, пока он отъедет.
8
Конец января был теплым и солнечным, словно природа пыталась загладить вину за декабрьские холода. Особенно этому радовалась Флоренс, ведь теперь один или два раза в неделю послеобеденное время она проводила на каменной скамейке напротив школы Харвик. Почему, она не смогла бы толком объяснить, но какая-то сила тянула ее снова и снова. По пятницам, когда занятия в школе заканчивались в половине второго, она уезжала в обеденный перерыв, хотя дорога в одну сторону занимала почти час. В другие дни придумывала разные встречи, чтобы объяснить свое отсутствие на работе.
Сидя на скамейке, она ощущала себя частью той жизни. Жизни, которая была лучше ее собственной во всех отношениях. Она замечала на ногах школьниц балетки за двести долларов, которые уже завтра станут им малы. Видела, как учителя задерживались в толпе учеников и перебрасывались с ними шутками. Сама Флоренс никогда не шутила со своими учителями. Она даже не видела, чтобы они шутили друг с другом. В седьмом классе одной учительнице плюнули в глаз. Та не накричала на ученика, а просто вышла из класса и не вернулась до конца урока.
Территория вокруг школы Харвик казалась огражденной от всего уродливого и пошлого. Каждый раз, уходя, Флоренс чувствовала себя очищенной и полной энергии, словно ей дали подышать чистым кислородом.
Но правда, признай ее Флоренс, заключалась в том, что ездила она туда в надежде увидеть Ингрид, которая стала для нее объектом восхищения, полностью затмив собой Саймона. Его косточка для воротника потеряла свою значимость, и он стал обычным человеком с обычными слабостями. Ингрид же была настоящей актрисой: она приподнимала бровь или проливала слезу на экране, а кто-то за тысячи километров, даже годы спустя, в этот самый момент что-то чувствовал, в нем что-то менялось. Какая потрясающая способность – погружать в новую реальность совершенно незнакомого человека. Держать его в плену. Именно этого Флоренс мечтала добиться своими рассказами.
Последние несколько недель она смотрела фильмы с Ингрид Торн – у соседки была подписка на Нетфликсе – и часами разглядывала ее фотографии в интернете. Ей очень хотелось увидеть Ингрид вживую. Убедиться, что она существует, что у нее такая же плоть, ведь они с Флоренс неразрывно связаны – в конце концов, Саймон выбрал их обеих.
В начале февраля ее упорство было вознаграждено.
Вместо того чтобы, как обычно, сесть в один из ожидающих автобусов, счастливые Хлоя и Табита бросились в объятия матери. Флоренс затаила дыхание. На Ингрид были узкие черные брюки и белая блузка с замысловатыми складками. Короткая стрижка, явно свежая и сделанная в дорогом салоне. Морщин на ее лице оказалось больше, чем было видно с экрана.
Троица с Ингрид посередине двинулась в западном направлении. Табита держала мать за руку и радостно размахивала ею взад-вперед. Флоренс шла на полквартала позади по другой стороне улицы. Когда Ингрид и девочки садились в автобус, ей пришлось бежать со всех ног, чтобы успеть в него заскочить. В итоге, оказавшись в салоне, она так тяжело дышала, что несколько человек даже обернулись на нее. Но Ингрид в их числе не было.
Они вышли на Лексингтон-авеню и скрылись в небольшой клинике на 87-й улице. Флоренс заставила себя подождать целую минуту, прежде чем последовать за ними.
– Я могу вам помочь?
Женщина лет сорока с крашеными светлыми волосами выжидающе улыбнулась ей у стойки администратора. Флоренс взглянула на лежащие перед ней буклеты – это был кабинет ортодонта.
– Хм, мне назначено к доктору Карлсону, – она назвала имя дантиста, лечившего ее в детстве.
– Простите, но здесь нет никого с таким именем.
– Да? Не возражаете, если я присяду на минуту и проверю свою электронную почту? У меня где-то здесь его данные.
Женщина улыбнулась и кивнула.
Флоренс села напротив Ингрид и девочек. Они молчали, пока она общалась с администратором, но теперь Табита заговорила.
Листая телефон, Флоренс слушала нудный рассказ про физкультуру.
У Ингрид зазвонил телефон, и она обратилась к дочери: «Подожди, котенок, мне надо ответить».
– Привет, Дэвид.
Флоренс слышала в трубке дребезжащую речь какого-то мужчины. Ингрид перебила его:
– Это абсурд. Я не стану этого делать… Нет… Нет… Ну, тогда давай попробуем найти кого-то еще… Она делала это шоу об уголовниках?.. Да, хорошая идея. Ладно, перезвони мне.
Она повесила трубку и вздохнула. Встретилась взглядом с Флоренс:
– Извините.
– Все в порядке, – сказала Флоренс, тут же добавив: – У вас чудесные дети.
– Спасибо, – ответила Ингрид и с довольной улыбкой посмотрела поочередно на обеих девочек.
При виде ее белых ровных зубов Флоренс крепко сжала губы. Ей внезапно стало стыдно за свою далеко не безупречную улыбку – она никогда не была у ортодонта. Она поднялась с дивана и вышла из теплой приемной.
Снаружи уже темнело, и начался холодный дождь. Флоренс очень хотелось дождаться, пока семейство Саймона поедет домой, и отправиться за ними, но Ингрид могла подумать, что она их преследует. К тому же нужно было возвращаться на работу. Когда она сказала Агате, что ей будут пломбировать зуб – о записи к стоматологу она сообщила еще на прошлой неделе, – Агата восприняла эту новость не так спокойно, как раньше. У нее была склонность к пассивной агрессии, природу которой Флоренс понять не могла – если у тебя есть власть, почему бы просто не воспользоваться ею и не потребовать то, что тебе нужно? Вместо этого, перед обедом Агата бросила на стол Флоренс рукопись и сказала, что ждет ее комментарии к утру, многозначительно добавив: «Если найдешь время».
Очевидно, этот спектакль должен был вызвать у Флоренс раскаяние или, по крайней мере, некоторое беспокойство, но ни того, ни другого она не почувствовала. Зато ее ужасно раздражали банальные задания – позвонить тому, написать другому, – как будто она была мелким клерком. Ей все больше хотелось навсегда от них избавиться.
Не о такой работе и не о такой жизни она мечтала – именно это Вера твердила ей уже несколько лет.
Флоренс рассчитывала, что после того, как она устроилась в «Форрестер», Вера успокоится. Но мать восприняла эту новость иначе: «Ассистент?! – свистящее «с» прозвучало с особой силой. – Это что-то вроде секретарши?» Флоренс пыталась объяснить: в литературном мире так устроено, что все начинают как ассистенты редактора, но это было бесполезно, особенно когда мать узнала, что дочь будет зарабатывать меньше ее самой.
