Дома, во Флориде, Флоренс всегда полагала, что она лучше, чем кто-либо в ее окружении, разбирается в вопросах культуры, искусства и стиля. Но в этом грязном баре она впервые в жизни почувствовала себя некомпетентной, а точнее, просто глупой. Она шла по жизни в беспечной уверенности, что знает больше всех, и вдруг поняла, что ничего не знает. Если бы в то утро ее спросили, она бы сказала, что красные розы – это самое изысканное, что можно придумать. И она даже не подозревала, что Хемингуэй уже стал объектом насмешек.
На следующий день она смотрела на пустую страницу на экране и испытывала незнакомое чувство: страх. Если красные розы оказались безвкусицей, в чем же еще она была неправа? Сколько других глупых ошибок могло возникнуть в ее тексте? Да и могла ли она вообще подумать о том, чтобы написать роман, не прочитав сначала Адорно?
Флоренс перечитала свои старые рассказы, и они показались ей детскими и корявыми. На самом деле она была благодарна Аманде Линкольн, этой надменной стерве, за то, что та дала понять, насколько скудны знания Флоренс, чем практически спасла от позора.
«Великое будущее» теперь казалось лишь одной из множества других возможностей, а не правом, дарованным ей богом. Вполне вероятно, что она станет редактором, а не писателем. Или вернется во Флориду, будет продавать дома или банковские кредиты. Никто ничего ей не гарантировал. И ничего не был должен.
Собственное «я» ускользнуло прочь так же легко, как пальто соскальзывает со спинки стула. Она переросла себя прежнюю, но как создать новую Флоренс с нуля? Она примеряла настроения и характеры, как наряды. Сначала ее заинтересовала безжалостность. Потом захотелось стать объектом обожания. Она верила в преобразующую силу новых сапожек, жидкой подводки для глаз и даже – о ужас! – берета, как будто самоощущение могло просочиться в нее извне, словно никотин из пластыря.
К тому моменту, когда Флоренс встретила Саймона Рида на вечеринке «Форрестера», она уже два года жила в Нью-Йорке, но так и не обрела свою истинную сущность. Она была кораблем без балласта, отчаянно кренившимся на волнах. Возможно, именно эта неустойчивость и привлекла к ней Саймона. Он был из тех мужчин, которых безудержно тянет к молодым переменчивым натурам, ведь Флоренс была далеко не единственной двадцатишестилетней женщиной, блуждающей в темноте в поисках своей идентичности.
Он должен быть понимать, что секс с молодой сотрудницей может разрушить и его карьеру, и его семью. Так зачем он это сделал? Флоренс не питала иллюзий насчет своей неотразимости. Она скорее подозревала, что у него была патологическая зависимость, не обязательно от секса, но от вида собственного отражения – могущественного, самоуверенного, желанного мужчины – в глазах закомплексованной девушки. Да и скандал такая вряд ли поднимет.
И он оказался прав – она этого не сделала.
7
Офис «Форрестера» открылся второго января. Через несколько дней Агата попросила Флоренс отвезти пакет с отредактированными книгами автору, которого на тот момент обхаживала. Писатель жил в восточной части 87-й улицы. День выдался не по сезону теплый, и Флоренс обрадовалась, что у нее появился повод выйти из офиса.
Она отвезла книги, но сразу возвращаться на работу не стала, а повернула на юг и прошлась по симпатичному парку, идущему вдоль Ист-Ривер.
На 84-й улице ее внимание привлекла толпа, собравшаяся на противоположной стороне перед большим особняком. Это были женщины, в основном темнокожие. Из-под куртки одной из них виднелась серая юбка горничной, точно у персонажа какой-нибудь пьесы. Несколько белых женщин болтали друг с другом или смотрели в телефоны.
Двухстворчатые двери особняка распахнулись, и наружу, словно кровь из носа, хлынул поток девочек в красных клетчатых юбках. Флоренс прочла золотую табличку над дверью: «Школа Харвик». Здесь учились дочери Саймона: об этом писали в статье о его жене в «Вэнити Фэйр». С любопытством оглядев ожидающих матерей, но не найдя среди них Ингрид, Флоренс решила понаблюдать и присела на скамейку напротив.
Большинство детей уселись в ожидавшие их автобусы, но не в рейсовые желтые, на которых Флоренс ездила во Флориде, а в заказные, с велюровыми сиденьями и туалетом, больше напоминавшие экскурсионные. Грузная учительница со свистком на шее громко подгоняла учениц:
– Девочки, первый автобус отправляется через пять минут! Проходим, проходим!
Только после того, как автобусы отъехали, няни и матери разошлись вместе с детьми, а учителя вернулись в школу, Флоренс встала и направилась к метро.
______
Вернувшись в офис, Флоренс ковырялась вилкой в салате, в котором оказалось слишком много заправки, когда ее окликнула Агата.
Флоренс привычно подкатила на стуле к ее кабинету.
– Да?
– Ты уверена, что здесь двойная порция нута? – Агата скептически указала на тарелку овощей, которую Флоренс взяла для нее в ресторанчике в соседнем квартале.
– Эээ, ну да.
На самом деле про добавку нута она совершенно забыла.
– Кларе это не нравится, – заявила Агата. – Клара хочет нут и дома заставит свою мамочку наесться хумуса.
Флоренс кивнула и улыбнулась. Но поскольку Агата, похоже, ждала продолжения, спросила:
– Извини, а кто такая Клара?
– Я разве тебе не сказала? Мы с Джошем наконец определились с именем.
– Клара? Симпатичное имя. – Флоренс сделала паузу и добавила: – Кажется, так звали мать Гитлера.
Агата замерла, на пластиковой вилке повис лист салата.
– Что?
Флоренс попыталась сдать назад:
– Ну, вообще-то не совсем. У немцев оно пишется по-другому…
Агата продолжала смотреть на нее в молчаливом недоумении.
– Да неважно, – поспешно произнесла Флоренс. – Хорошее имя, мне нравится.
Она помолчала.
– Да уж, у беременных бывают такие заскоки. Моя мать говорила, что ее ужасно тянуло на филе-о-фиш, когда она меня носила.
Агата начала медленно кивать:
– Да-да.
Она постепенно оживилась, почувствовав интерес к теме.
– Говорят, от рыбы будущий ребенок становится умнее. Особенно полезен лосось, надо только следить за уровнем ртути. Наверное, поэтому у нее была такая тяга. Матушка-природа знает, что делает.
– Ну, или она рекламирует «Макдоналдс», – усмехнулась Флоренс.
– «Макдоналдс»?
– Ну да, филе-о-фиш. Рыбный бургер.
– Ой, я думала, ты говоришь просто о рыбном филе. На самом деле я никогда не была в «Макдоналдсе».
– Да перестань! Наверняка была.
Агата покачала головой.
– Но ты должна была там побывать. Все когда-то да бывали в «Макдоналдсе».
– Только не я. Ты вообще знаешь, сколько гормонов у них в мясе?
