– Хотя тогда казалось, что раз и навсегда, да?
– Женщина, что ты делаешь в моей голове? Как ты мысли мои читаешь? – смеюсь и вдруг понимаю, что мне давно ни с кем не было настолько легко.
Странное ощущение: говорить о своём наболевшем и получать в ответ такую же реакцию. Я никогда не верил в чушь о ментальных близнецах, считал это дичью для восторженных экзальтированных дамочек, но в этот момент я готов поверить во что угодно.
– Честное слово, всё, о чём я мечтала, чтобы дочь не повторила моих же ошибок. – Алиса снова грустит, а мне ничего не остаётся, кроме как признать, что примерно того же самого я хотел для Костика.
– Думаешь, если мы сейчас дружным фронтом им запретим, они не поженятся?
– Шутишь? Я украла паспорт, чтобы замуж выскочить! – уже откровенно хохочет, а я качаю головой. – Не дура ли? Мама его спрятала, я спёрла и вылезла в окно. Так что ни к чему это не приведёт, только хуже сделаем. Хотя, признаюсь, велик соблазн гаркнуть, надвить родительским авторитетом. Но, пожалуй, воздержусь.
– Паспорт она украла, потрясающе, – цокаю языком и делаю шаг вперёд.
Просто шаг, а воздух вокруг сгущается, становится вязким, как мёд.
– Да, это была феерическая глупость, но…
– Помолчи, пожалуйста, – прошу сломанным эмоциями голосом. Алиса округляет глаза до мультяшного размера, а я прикладываю палец к её губам. В них нет модной пухлости, но уверен: они мягкие и сладкие. – Помолчи… потому что твой голос… им же мужиков пытать можно. Пять минут, и они все государственные тайны выдадут.
Алиса встряхивает головой, а я делаю, возможно, самую большую глупость в своей жизни: накрываю её рот своим.
Глава 5 Алиса
Я даже сообразить ничего не успела, когда Сергей за мгновение одним-единственным шагом перечеркнул безопасное расстояние между нами. Качнулся в мою сторону, и вот он совсем рядом, всецело занял собой моё личное пространство. Вот только что мы обсуждали безумные планы наших детей, потом немного поговорили о прошлом – на удивление очень похожем, и от этой общности и взаимопонимания я размякла и поплыла, и вот он уже просит меня помолчать. А сейчас…
Когда у меня закончились последние отношения? Пару лет назад, да… собственно, они и длились всего несколько месяцев и как-то довольно быстро и безболезненно рассыпались на части. Да, я живая женщина, ещё молодая, совершенно здоровая с кучей планов на будущее, с ворохом надежд и стремлений, полностью состоявшаяся, но… обжегшись на молоке, всегда дую на воду.
И вот чужие губы зависают в нескольких миллиметрах от моих. Они дают всего мгновение на то, чтобы оттолкнуть, избежать, сбежать, но, удивительное дело, в моей голове царит густой туман, я спокойна и расслаблена и не могу думать ни о чём, кроме того, что ждёт впереди.
Мне хочется этого. Я будто бы маленькая девочка, стоящая у ворот, за которыми шумит ярмарка, а там и клоуны, и факиры, и сладкая вата. Нужно только шагнуть навстречу радости.
Коснувшись почему-то очень тёплыми пальцами моего лица, Сергей слегка надавливает на кожу, наверняка оставляет на ней белёсые следы от своих настойчивых прикосновений, а горячее дыхание, кажется, способно растопить все льды на обоих полюсах. Обоняние улавливает аромат мяты и едва различимый алкоголя, меня закручивает в странном вихре, когда требовательные губы сминают мои.
Поцелуи бывают разные: невесомые, словно летняя паутинка, несмелые, трепетные, нежные, неуклюжие, нахальные. А бывают вот такие – жадные, ищущие, жёсткие, отчаянные. И, кажется, ещё немного и рухну прямо на снег, погребённая под остатками самоконтроля и извечных табу.
И чтобы устоять на ногах, хватаюсь за скользкую ткань лыжной куртки, пытаюсь хоть так удержаться от падения. Важнее всего сейчас – не потерять ориентир, не сбиться с курса, сохранив хоть какие-то границы реальности. Но вместо этого я падаю всё ниже и ниже – туда, где бьётся живое сердце земли, а кипящая лава лижет кожу языками пламени.
Влажный язык проникает в рот, находит мой, сплетается с ним в извечном древнем танце, и где-то рядом на все лады грохочут африканские барабаны. Эта музыка – она не снаружи, она внутри. Вибрирует в солнечном сплетении, и сердце вторит ей, то скользя вниз, то взлетая куда-то к горлу.
Как долго мы целуемся? Возможно всего лишь долю секунды, а может быть, вечность. Разве время имеет значение, когда настолько хорошо в этом ледяном царстве, а вокруг кольцо сильных мужских рук?
– Шустрый какой, – замечаю, когда всё, на что остаётся моих сил, это прижаться лбом к его плечу. Ткань охладела на морозе, и приятно освежает разгорячённую кожу.
– Мне нравится делать то, что хочется, – рокочет где-то вверху его внезапно севший хриплый голос. – Сейчас мне захотелось поцеловать тебя.
Я хочу посмотреть в его глаза. Они у него тёмные, в ночи почти чёрные, но кажется: стоит это сделать, и момент разрушится окончательно. Наступит осознание, что я зря поддалась порыву, не знаю… но что-то точно произойдёт. Но Сергей, похоже, не из тех, от кого так легко спрятаться в привычной для меня скорлупе:
– Посмотри на меня.
Требуя, он ловит пальцами мой подбородок и одним ловким движением заставляет слушаться.
– Алис, это просто поцелуй. Чего ты прячешься?
– Я не прячусь, пф, – фыркаю и даже улыбаюсь, но Сергей качает головой, не веря. – Правда, я просто… чёрт, я триста лет ни с кем вот так вот не целовалась. Да ну, так я не целовалась, кажется, вообще ни с кем.
Губы Сергея – припухшие и от этого чертовски соблазнительные – растягиваются в горделивой и слегка порочной усмешке, а мне хочется его стукнуть. Снова хочется, потому что нельзя быть таким симпатичным. Отцу Костика таким быть нельзя и точка.
– Алиса, мы же взрослые люди, ну… а жизнь такая короткая, чтобы отказывать себе во всём подряд.
– В поцелуях, да? – смеюсь, понимая, что он прав. Только… – А если…
Если, если. Их так много в моей жизни, но мужчина, стоящий так близко, сминает все барьеры, словно это не выстроенные годами каменные бастионы, а перегородки из тонкого картона.
– Молчи, – повторяет недавнюю просьбу, а меня захлёстывает мощной волной жара, когда вспоминаю, что после неё последовало. – Я знаю, о чём ты думаешь. О Маше, о Костике, о том, что нам нельзя, потому что это пошлость и непотребство – целоваться с мужчиной, который произвёл на свет зятя. Верно, я же угадал?
– Теперь я у тебя спрошу: мужчина, что ты делаешь в моей голове? – И смеюсь, поражённая тем, что никогда прежде я не встречала человека, способного так точно угадать, что творится на моём сердце, в мыслях.
Сергей оставляет шуточный вопрос без внимания, а вместо этого убирает мои растрепавшиеся волосы за уши, до самого горла застёгивает на мне пуховик, словно вот такая нехитрая забота – смысл его жизни. И… мне это нравится, честное слово.
