— Обесяес? — тихо шепчет он, жутко коверкая слово. У меня сердце подскакивает к горлу. Я слышу от него что-то кроме «Мама». Боже! Спасибо!
— Да! Да, мой хороший, — крепко прижимаю его к себе. — Клянусь. Скажи еще что-нибудь, Ян, — прошу его.
— Не плать…плачь, — поправляет сам себя.
— Это я от радости, котенок, — вытираю ладонями слезы. — Ты ж моя умница.
Няня к нам приехала позавчера, но Даян ни на минуту не остался с ней наедине. Самир злился. По дому летала посуда и даже пара стульев пострадали, врезавшись в стену внизу. Но я стойко отстояла свое право не отдавать сына чужой женщине против его воли.
Сейчас ситуация другая. Я не хочу, чтобы моя бывшая свекровь видела малыша. А если потребует отдать его в их семью на воспитание? Даже представить страшно, и Самир ведь отдаст! Ему такой вариант будет только плюсом. Оборонять свои личные границы мне становится все сложнее. Он подбирается слишком близко.
Веду Яна за ручку в комнату няни. Сын прячется за меня, обнимает обеими руками за ногу.
— Мы с ним договорились, — объясняю женщине. — Он будет себя хорошо вести. Без меня ничего ему не давайте, ни лекарства, ни еду.
— Вы думаете, я могу ему навредить? — возмущается она.
— Это мое требование на правах хозяйки, — вспоминаю, как представлял меня Самир своему персоналу. — Когда придут гости, вас вместе с ребенком не должно быть внизу. Уложите его спать, поиграйте. Ян любит, когда ему читают. Только не приводите моего сына туда.
— А если ваш муж потребует?
— Муж… Это не ваша проблема. Все, что мне от вас нужно, я озвучила.
— Хорошо.
Даян неохотно, но подходит к няне, молча упирается взглядом в пол. Мой маленький мужчина держит слово. Умничка. А говорить с ней я его не просила!
Возвращаюсь в нашу с ним комнату. Необходимо максимально хорошо выглядеть. Не хочу дать этой женщине повод хоть в чем-то меня упрекнуть. Она найдет, конечно, но я сама в себе должна быть уверена. Именно поэтому открываю шкаф, достаю черное длинное платье с открытой спиной декольте в форме сердца. Отрываю этикетки, кидаю их на тумбочку у кровати.
Платье идеально садится по фигуре, только по росту немного не подходит, но каблук исправит этот недочет. Распускаю и завиваю на концах волосы. Они красивым каскадом падают на спину закрывая лопатки.
Легкий вечерний макияж дополняет образ.
Так хочется быть такой красивой для Ярослава. Кручусь перед большим зеркалом. Все отлично. Еще бы колени не дрожали и не горели щеки.
В дверь стучат и тут же открывают, не дожидаясь разрешения.
— Ух ты… — выдыхает Самир.
— А если я здесь не одета?! — фырчу на него стараясь не сжиматься под взглядом голодного мужчины. Его брюки красноречиво натягиваются в районе ширинки. Становится противно и снова страшно.
— Это было бы шикарно, — подходит слишком близко. Ведет двумя пальцами по обнаженному плечу. По коже бегут мурашки. От озноба грудь съеживается, и соски проступают сквозь ткань платья. — Твою мать… — хрипит Салаев обхватывая меня ладонью за талию и грубо притягивая к себе. — И это все мне, — шепчет в губы и касается их своими. Стараюсь отстраниться как можно дальше, но он больно врезается пальцами мне в кожу. Углубляет свой требовательный, болезненный поцелуй.
— Ненавижу тебя, — дрожу всем телом стараясь прийти в себя.
— Не плач, Асенька. Макияж потечет. Приведи себя в порядок и пойдем вниз. Родители приехали.
Поправляю макияж, заново наношу помаду гася подступающую комом тошноту. Глаза блестят от слез. Я слишком много плачу сегодня. Нервы сдают… Мне начинает казаться, что я не справлюсь с ним, что вот-вот сломаюсь. Если бы не Ян, уже бы сломалась. Держусь за воздух надеясь, что нас скоро заберут отсюда и я вдоволь порыдают у Ярослава на груди вываливая на него весь свой страх.
Самир берет меня за руку, скрещивает наши пальцы и ведет вниз по лестнице.
«Только не упади сейчас, Настя» — даю себе установку. — «Не доставляй этим людям такое удовольствие».
У меня получается спуститься. И темные глаза матери братьев Салаевых впиваются в меня как еще недавно пальцы Самира. Она буквально прожигает меня насквозь.
Ну как же! Один сын на мне женился не послушав ее. Теперь второй притащил ненавистную невестку в свой дом.
Расправляю плечи сводя лопатки до боли. Поднимаю голову выше и не отвожу взгляда. Пусть смотрит на меня. Сына я ей не отдам!
Словно прочитав мои мысли женщина подходит ближе. Нежно целует сына в обе щеки. Подходит ко мне и шипит ядовитой змеей.
— Как ты посмела скрыть от нас внука?
Хлесткая пощечина обжигает мою щеку.
— Мама! — от второй Самир закрывает меня собой.
Щека горит огнем, будто к ней приложили что-то очень — очень холодное. Тело пробирает ознобом от перенапряжения. Все, что я вижу, это спина Самира, обтянутая тонкой тканью рубашки. Если я сейчас же не найду опору, упаду на потеху и для удовольствия бывших родственников.
С этим ударом из меня словно выбили последние силы. И страхи, что я давила в себе все эти дни, вырываются из своей клетки, утягивая меня на самое дно.
«Я должна быть сильной» — вдруг перестало работать.
Этого теперь недостаточно, чтобы выдержать все это.
«Я должна защитить своего ребенка!» — это еще хоть как-то заставляет меня дышать.
Пошатнувшись на высоких каблуках, неосознанно хватаюсь пальцами за рубашку Самира. Он вздрагивает, поворачивается ко мне.
— Падаю, — произношу пересохшими губами.
— Иди сюда, — обнимает за талию, притягивает к себе, держит.
Я ничего не чувствую, просто жду, когда все закончится.
— Как эта немощная может воспитать мужчину? — давит мать Салаевых.
Отец молчит. Он просто наблюдает с дивана за происходящим.
— Мама, я позвал тебя не для того, чтобы ты устраивала сцены в моем доме. Я организовал этот ужин, чтобы сообщить радостную новость: спустя четыре года я нашел Настю. И очень хочу познакомить Вас с вашим внуком.
