– Чьи следы?
– Ну не собаки же Баскервилей! Человеческие, разумеется! – и Строганов похлопал себя по стопе. – И обнаружил чуть присыпанную снегом мертвую девушку…
– Мертвую девушку, – пробормотал я и уточнил: – То есть он просто случайно там шел?
Строганов выразительно посмотрел на меня.
– Она лежала на спине. На снегу. Мертвая. Мужик позвонил в полицию, дождался их приезда, после чего его тоже замели в участок. – Строганов сидел неподвижно, только ногой дергал. – Его допросили и потом отпустили. Что касается девушки. Убийца ее душит… вот так… – Строганов вскочил и попытался на мне изобразить сцену удушения, но получив отпор, он показал это на подушке. – Затем бросает ее на землю (подушка полетела на пол). После чего раздевает ее, но не полностью. Расстегивает куртку, разрывает блузку, бюстгальтер… обнажает жертву… но не насилует. Он не насиловал ее никаким способом, и вообще непонятно, чего он хотел добиться, задушив Настю…
– А она одна приехала сюда? – уточнил я. – И здесь ни с кем не встречалась?
– Насколько я знаю – нет. – Строганов нанес воображаемый удар (видимо, убийце) и уселся в кресло.
– То есть ты делаешь вывод, что это случайная жертва какого-то маньяка? А не то, что девушку убил во время ссоры какой-нибудь ее приятель?
– Я рассматриваю этот вариант, – важно кивнул Арсений. – И кроме него еще пять.
– Ты сказал, что там были следы… – Я поднял с пола подушку, размышляя, есть ли в номере еще одна, на которой я буду спать. – Убийца был на машине?
– Да вряд ли они просто прогуливались по лесу, – подтвердил Арсений. – Там были следы убийцы, следы девушки и даже след машины. Только на следующий день шел снег, и определить протектор колеса или рисунок подошвы было невозможно. – Строганов вскочил и стал ходить взад-вперед по номеру. – Материалов дела я не видел… пока… Но кое-какие факты мне рассказал судебник. Например, у нее был неплохой маникюр, и он не пострадал. Значит, она не сопротивлялась…
– А под ногтями?
– Ничего, – остановился на мгновение он. – Значит, она не сопротивлялась! – повторил он. – Почему?
– Потому что она сразу же потеряла сознание. И это означает, что душил ее здоровый и сильный мужик. Или же это был профессионал… – размышлял я вслух.
– Браво, доктор! – Он щелкнул пальцами. – И я так подумал! Но раньше тебя. Доктор! Это серийный маньяк! – вынес он вердикт.
– С чего ты взял? – возразил я. – Может, ее просто ограбили, может…
– Ничего ценного не пропало, – перебил меня Арсений.
– Ну хорошо, а почему маньяк? – Я чувствовал, что Арсений чего-то недоговаривает.
– А нормальный убийца будет раздевать свою жертву? – парировал он.
– Нормальный убийца, – усмехнулся я. – Ладно, согласен, сексуальный мотив присутствует. Но серийность? Это же лишь предположение, что душитель – профессионал…
– Потому что это – четвертая жертва за последние полгода! – медленно проговорил Строганов.
Я присвистнул.
– В этом лесу… – Строганов, не мигая, уставился на меня. – В этом лесу нашли четыре трупа! И все – молодые девицы! Поэтому если я говорю, что действует серийный маньяк – значит, так оно и есть!
– Здесь вода есть? – прокашлялся я. – Пить хочется…
– Да, точно, – подтвердил Арсений и направился к холодильнику. Достав бутылку колы и резко открыв крышку, он приложился прямо к горлышку. Часть жидкости с шипением вылилась прямо на пол.
– Не сомневается тот, кто ничего не знает! – вздохнул я и пошел за тряпкой.
* * *
Небо было по-зимнему высокое и прозрачное. Снег выглядел непривычно для городского жителя – чистым и ослепительно-белым. Покрытые инеем деревья искрились на ярком солнце. Я вдохнул в себя морозный воздух. Как-то не верилось, что в такой красоте мог обитать маньяк, убивший в лесу четырех молодых женщин…
Мы вышли из отеля и направились в отделение полиции на встречу с местным шерифом, как его окрестил Арсений.
– Надеюсь, пешком? – спросил я с усмешкой.
– Да, давай прогуляемся, – кивнул он, не замечая моего сарказма, и стал напевать какую-то странную песню.
Идти нам было метров сто пятьдесят. Любопытно, что ни на улице, ни на площади почти никого не было. За исключением разве что пьяного мужика, привалившегося к столбу и рыскавшего вокруг себя безумным взглядом. Вначале в его поле зрения попал Строганов, в своем не соответствующем погоде плаще, танцующий, выщелкивающий ритм пальцами и поющий высоким голосом что-то вроде: «Потому и страшно! Потому и страшно! А-а-а-а…»
И опять я поразился тому, что Строганов не привлекал к себе внимания – его попросту не замечали. Зато на меня пьяный обратил свой мутный взор.
– Э-э! Городской! – проревел он. – Суда иди! Э-э! – обращался он почему-то исключительно ко мне.
– Честная, честная, честная нация-а-а-а, – подвывал Строганов, проходя мимо и не обращая внимания на пьяного.
– Суда, говорю! – продолжал орать мне мужик. Он попытался было сделать шаг, но тут же утратил равновесие и упал лицом в снег.
– «Он вышел родом из народа, он вышел и упал на снег», – прокомментировал я и подумал, не перевернуть ли его на спину, чтоб не задохнулся. Но помощь моя оказалась не нужна – из соседнего дома выскочила женщина в накинутом на халат пальто и в тапках на босу ногу. Она привычно схватила мужика за шиворот и поволокла в дом.
А Строганов тем временем включил песню, которую напевал, на телефоне и выл уже в полный голос:
Тебе не справиться
И им не справиться,
Лёд не спасет,
Майор идёт.
А женщины красятся
И дети прячутся,
Встать в хоровод,
Никто не врёт…
Потому и страшно!
Строганов остановился посреди улицы, пел и внимательно смотрел по сторонам. Даже я, привыкший к странным привычкам моего друга, захотел отойти от него подальше. Я ждал какой-нибудь реакции со стороны местных жителей, но никто не вышел, не возмутился, хотя кое-где колыхались занавески на окнах. Арсений резко оборвал песню и, махнув мне рукой, пошел к отделению полиции.
– Видишь как странно? – обернулся он ко мне перед тем, как войти в отделение. И многозначительно добавил: – Не реагируют! Боятся они, что ли?..
Пятница, 11:00
– Руслан! – представился он, сдавив мою руку и буравя взглядом. – Добро пожаловать в наш поселок! – добавил он, наконец-то ослабив хватку. – Чай будете? Или кофе?
Кабинет начальника отделения полиции, или, как его называл Арсений, шерифа, был не слишком велик. Поэтому вызывало удивление, что в него вмещалось столько вещей: всевозможной старой мебели, бумаг, каких-то коробок, пары сейфов (один приземистый, другой, наоборот, вытянутый) и даже имелся сервировочный столик с чайником, растворимым кофе в банке, переполненной пепельницей и контейнером с бутербродами.
