Какая-то часть разума продолжала твердить Молотову, что Кира врет, что она специально придумала всю эту историю, лишь бы не сознаваться в содеянном, что не нужно верить ее словам и принимать их за правду. Только другая часть говорила совсем иные вещи. Сердце каждым ударом давало понять, что сказанное ею не что иное, как истина, а разум просто не хочет принимать это, цепляясь за любую возможность оправдать его жестокое обращение с Кирой. Так было проще… Стоило признать, что все обвинения, все то, за что он презирал и чем попрекал, за что имел право ненавидеть, оказалось ничем иным, как его собственными домыслами.
Дима уже не понимал, чего хочет больше - того, чтобы слова её были правдой, или чтобы это все было лишь лживой попыткой выгородить себя. Пожалуй, сейчас бы он предпочел второе, потому что если слова Киры правда, он не сможет оправдать собственную жестокость по отношению к ней даже перед самим собой. Понимал, что мысли его эгоистичны, но поделать с собой ничего не мог. Осознание того, что, возможно, он ни за что причинял Кире боль, сжимало тисками голову и вызывало неприятный трепет в сердце.
Глава 29
Кира лежала на постели и безразлично пялилась в стену. Мысли её были безрадостны. Дима не верит ей и никогда не поверит, что бы она ни сказала. Любой её поступок будет ставиться им под сомнение и отношение его будет заранее предвзятым. Но что ей теперь делать? Куда идти, да и сможет ли она уйти от него? Отпустит ли он её? Терпеть до последнего? Пожалуй, только это ей и остается. А потом… потом она что-нибудь придумает. Может быть.
Вздохнув, Кира закрыла глаза. Слез уже не было. Ей казалось, что за эти месяцы они вытекли все без остатка. В душе осталась только горькая пустота и разочарование.
Внезапно Кира скорее почувствовала, чем услышала, что дверь в комнату открылась и сделала вид, что спит. Дима неслышно приблизился к постели и остановился. Кира ждала. Секунды тянулись невозможно долго, и она не знала, чем кончится ожидание. Может быть он сам скажет ей, чтобы она уходила и тогда все решится прямо сейчас? Она сжалась под одеялом. Сердце её забилось чаще, словно в ожидании приговора.
Неожиданно кровать прогнулась под тяжестью большого мужского тела и сердце Киры забилось еще быстрее. Улегшись позади нее, Дима, тяжко вздохнув, на мгновение замер, а потом придвинулся к ней и положил руку ей на талию. Кира едва не вздрогнула. Она все еще не знала, чего ждать дальше и боялась думать о том, что все это может означать.
Он погладил её по пояснице, по бедру, ладонь его застыла на её груди, и он снова вздохнул.
Дима ощущал её мягкое тело и биение её сердца под его пальцами. Оно стучало гулко и быстро. И его собственное сердце билось в такт. Он сам не понимал, что происходит, но отчего-то осознавал, что происходит нечто важное. Нечто, способное перевернуть его жизнь, а может быть наоборот, вернуть наконец в правильное положение.
Дима аккуратно отодвинул одеяло с плеч Киры и провел ладонью по мягкой ткани её майки. Она вздрогнула. Но Дима не остановился. Напротив, опустил руку и начал задирать майку вверх.
- Не надо, - прошептала она дрожащим голосом и попыталась одернуть одежду, но Дима властно убрал её руку и продолжил начатое. – Дим…
- Лежи, - коротко произнес он. По его тону было непонятно его настроение. И Кира подчинилась, боясь вызвать его гнев. Ругаться сил у неё не было, сопротивляться – тем более. Да и к чему все её сопротивление?..
Дима не спеша поднял майку до лопаток и стал внимательно рассматривать спину. Кира поморщилась и резко выдохнула, когда он коснулся одного из шрамов.
- Больно? – спросил Дима.
- Терпимо, - ответила она.
Но терпимо не было. Дима был поражен увиденным. Наверное, впервые он осознанно разглядывал её спину с момента её выписки из больницы. Кожу её покрывали многочисленные, местами потрескавшиеся рубцы, и он точно знал, какую это может приносить боль. Едва прикасаясь, он провел по её спине кончиками пальцев. Врач говорил, что из-за грубых рубцов нарушается эластичность кожи и каждое движение из-за этого вызывает неприятные ощущения, но тогда он не был готов слушать и слышать. Сейчас же, когда он, взяв себя в руки, поразмыслил над всем, что было до и над всем услышанным сегодня, в нем произошла переоценка событий. Что он хочет для себя, для Киры, чего он вообще хочет от жизни. Ответы на эти вопросы все еще не были однозначными, но он точно понял, что хочет для Киры нормальной жизни и хочет, чтобы жизнь её протекала не отдельно от него самого.
- Завтра я обзвоню клиники, делающие пластику в таких случаях, как у тебя. Запишемся на прием, – сказал он.
Кира не поверила в услышанное. Она обернулась через плечо и посмотрела на него пристально. С вопросом.
- У меня нет таких денег, Дим, - когда он опустил её майку, она перевернулась и теперь лежала лицом к нему.
- У тебя нет, у меня есть.
Кира приподнялась на руках и, мотнув головой, посмотрела на него сверху вниз.
- Чего ты хочешь, Дим? Я не хочу быть куклой для битья. Не хочу быть подстилкой, покорно ждущей своего хозяина с работы. Не хочу бесконечных унижений. Возможно, я их заслужила…
- Ничего ты не заслужила, - оборвал её Дима. – Хватит самоуничижений! Самой не надоело? Мне не нужно от тебя никаких денег. Мы сделаем тебе пластику, и ты мне ничего не будешь должна. Если захочешь уйти, - держать не стану, – выговорил он. – Я просто хочу, чтобы у тебя был шанс на нормальную жизнь.
- Почему? – опешив от его слов, спросила Кира, продолжая вглядываться в его лицо.
- Потому что я тебя люблю.
Кира все так и продолжала смотреть на него. Не двигаясь, словно бы не дыша. Не ослышалась ли она? Он действительно это сказал? Происходящее казалось ей какой-то насмешкой. Вроде бы все в ней должно было затрепетать от радости, но на деле она не могла выдавить ни слова. Как он может говорить о любви после того, что случилось чуть больше часа назад? Он и прежде то всячески показывал ей свое отношение, а теперь… Но взгляд Димы был серьезным. Она не видела ни намека на издёвку.
- Я тебе верю, - проговорил Дима, поняв, что Кира сомневается в правдивости его слов. – Пока ты была в душе, я думал. Знаешь, Кир, я тоже не всегда был прав. Возможно, временами я перегибал палку. Ты имела право на собственные интересы и увлечения. Я же пытался сломать тебя под себя. Но полюбил я тебя именно такой, какой ты была – дерзкой девчонкой с булкой в руках. - Он усмехнулся. – Прости меня за слова и поступки. Наверное, ты права. Местами я относился к тебе предвзято. И за это тоже прости. Давай попробуем все собрать. Без тебя у меня не клеится. Вроде и хорошо, но важного винтика не хватает. А без винтика не работает, – губы его снова тронула усмешка.
И Кира невольно усмехнулась в ответ сквозь подступившие слезы.
- Ты тоже меня прости. – Она подалась к нему и уткнулась носом ему в шею. Обняла и горячо зашептала, почувствовав, как он обнял её в ответ: - Ты меня тоже прости за все. Ты говорил много правильных вещей и мне стоило к ним прислушиваться. Я была ослеплена московской жизнью, возможностью зарабатывать, мне было постоянно чего-то мало. Хотя на самом деле у меня было все, но тогда я этого не понимала. – Она потихоньку засмеялась. – Но только не подумай, что ты всегда был прав. Нет, ты еще тот тиран.
