— Тебе ведь прекрасно известно, что приезжала моя сестра.
— Всё, что я хотел тебе сказать насчёт неё, я уже сказал, — он взял меня за руку и потянул к себе. – Дальше – дело твоё.
Моё. Только почему-то я вдруг почувствовала себя недостаточно взрослой для того, чтобы справиться с этим в одиночку. Сделанные во Франции фотографии напомнили мне о днях, когда Стэлла была единственной, с кем я могла просто поговорить. Моя родная сестра. Чужая родная сестра, прекрасно знавшая о том, что меня не оставляют мысли о Руслане и в тайне от меня давшая ему весьма категоричный совет не приближаться ко мне.
Выдохнув с тихим стоном, я послушно прижалась к Русу и, обвив его шею руками, встала на носочки. Прикрыла глаза, почувствовав его губы на своих и впустила язык. Он целовал меня неспешно, с абсолютным пониманием, что теперь я уже никуда не денусь. Охотник.
Укусив его за губу, я отступила.
— Есть ещё кое-что, — поймав взгляд, сказала и, подойдя к низкому столику, взяла пришедший сегодня конверт. Достала приглашение и протянула ему.
Прочитав, он кинул его на каминную полку.
— Мы туда не пойдём.
Взяв приглашение, я убрала его обратно.
— Пойдём, — так же твёрдо сказала я. – Я хочу пойти.
— Сейчас не лучшее время, чтобы ходить по таким сборищам, — покривил он губами.
— У тебя всегда не лучшее время! – немного разозлилась я. – Я хочу пойти на этот бал, Рус. Тем более, он почти через месяц.
Руслан недовольно поджал губы. Взял кочергу и подвигал поленья в камине, затем приставил её к решётке и опять посмотрел на меня. Всё это время я молчала. Благотворительный бал, приглашение на который я нашла среди почты этим утром, проводился в Грате каждый год и был не просто одним из сборищ.
— Это не сборище, Рус, — упрямо сказала я, на этот раз не собираясь отступать от своего. – Это бал дебютанток.
Зрачки его превратились в угли с отражением огня. Черты лица заострились. Он смотрел на меня, ничего не говоря, я – на него.
— Это президентский бал, Ева, — наконец сказал он. Взял у меня конверт. Я побоялась, что Рус кинет его в огонь, но он снова положил на каминную полку. – Ты понимаешь, что это значит?
— Понимаю, — я так и не отводила взгляда. – Я хочу пойти туда, Руслан, — повторила ещё твёрже. — Хочу.
— Упрямая девчонка, — с досадой бросил он, схватил меня за широкий ворот свитера и рывком подтянул к себе. – Чёрт возьми… — что он хотел этим сказать, я так и не поняла. Новый поцелуй. Не такой, как первый – грубый, жёсткий, резкий, показывающий власть этого мужчины надо мной. Зубы наши лязгнули, языки столкнулись.
Зарывшись пальцами в отросшие волосы Руслана, я крепко сжала их, отвечая ему порывисто, жарко, яростно. Кровь стала горячей, как огонь в камине, и густой, как вишнёвое вино, низ живота заныл предвкушением.
— Я хочу пойти туда, Руслан, — повторила глухим шёпотом. – И мы пойдём, ясно тебе? Пойдём на этот бал.
— Пойдём, — его ладонь под моим свитером на голой пояснице. – Но платье я выберу тебе сам.
— Я хочу, чтобы вечером в доме никого не было, — сказала я, допивая зелёный, разбавленный молоком чай.
Только что вошедшая в кухню экономка остановилась около стола. Посмотрела на меня с сомнением.
Не выпуская из рук чашку, я поднялась и продолжила:
— Гостевой домик свободен. Домашний персонал может разместиться на ночь в нём.
— От Руслана Каримовича подобных распоряжений не было, — несмотря на кажущуюся простоту, ответила она весьма твёрдо, хоть и сдержанно.
Я отпила чай. Вкусный. Несколько минут назад я сама заварила его в керамическом чайнике, после чего добавила пряности и мёд. Присела на край стола.
— Руслан Каримович – нет, — выговорила спокойно. – Это моё распоряжение. После пяти вечера в доме не должно быть никого, включая тебя саму.
Я не знала, откуда во мне взялась жёсткость, с которой я говорила. Смотрела на стоящую передо мной девушку с рассыпанными по носу веснушками и не чувствовала ни прежней неловкости, ни вины.
Поставив чашку на стол, я взяла заварочный чайник и подлила себе ещё чая. Снова подняла на неё взгляд и спросила спокойно:
— Ты поняла меня, Мария?
— Вы уверены, что Руслан Каримович одобрит это?
— Уверена я только в том, что сейчас ты разговариваешь со мной, а не с Русланом Каримовичем, — наградила её многозначительным взглядом. – И ещё… — продолжила я, — найди того, кто поможет мне выбрать лёгкое шампанское для ужина. Я не слишком хорошо разбираюсь в сортах вина, поэтому мне потребуется помощь.
— Как скажите, госпожа Ева, — откликнулась она покорно. На губах её появилась мягкая, почти девчоночья улыбка, в серых глазах мелькнуло понимание. Неловко замявшись, она всё-таки спросила:
— Решили устроить Руслану Каримовичу романтический ужин?
Делом было это не её, но я тоже не смогла удержать тронувшую уголки губ улыбку.
Утром Руслан снова ушёл раньше. Намного раньше, чем я встала. Намного раньше, чем мне бы хотелось. Я скучала по нему, скучала, чёрт возьми, даже по его манере не отвечать мне.
Перед тем, как спуститься к завтраку, сидела, гладила Жордонеллу и думала, сколько ещё всё это продлится. Сколько времени потребуется ему, чтобы разрешить проблемы. Не день и не два. Заточённая в доме, как в древнем замке, я чувствовала себя одинокой. Могла бы позвонить Лиане, но не хотела, могла бы набрать сестре, но… Снова это «но. Этой ночью не было ни ласк, ни огня. Я просто прижалась к Руслану, почувствовала его, а когда дотронулась до живота, он накрыл мою ладонь своей.
— Не сегодня, зверёныш, — сжал мои пальцы. – У меня был дрянной день. Давай спать.
Настаивать я не стала. Поцеловала его в грудь и, потихоньку вздохнув, прикрыла глаза. Заметила тенью прыгнувшую на кровать кошку и даже не удивилась. Как и в предыдущие ночи, она улеглась на краю возле Руса, но её, в отличие от меня, он вниманием так и не удостоил.
— Да, — ответила я, вернувшись в настоящее. – Что-то вроде того.
Расспрашивать дальше Мария меня не стала. Улыбнулась снова. На щеке её появилась ямочка.
— Вечером в доме никого не будет, — она уже не казалась столь натянутой. – Я позабочусь об этом, не беспокойтесь.
Поначалу мне казалось, что время до вечера будет тянуться бесконечно, но это оказалось не так. Кинув взгляд на часы, я раскрыла коробку с доставленной мне только вчера заколкой-ракушкой. Перламутровый жемчуг казался тёплым, каждый завиток её был сделан так изящно, что вызывал восхищение талантом мастеров.
Убрав волосы, я скрепила их и поправила подол чёрного шерстяного платья. Простое и в то же время шикарное, оно скрывало не только ключицы, но и шею. Но в то же время не казалось слишком официальным. Вся одежда, которую я оставила тут уезжая, так и висела в шкафу, стоящем в моей прежней комнате. Почему Рус не избавился от неё, почему не распорядился освободить комнату, я не знала и уже не хотела гадать.
