Его и дикое желание.
Зарычав, свернул попавшееся под руку кресло, всадил кулак в дверцу деревянного шкафа. На пол полетели лежащие на столе бумаги, книги…
Тяжело дыша, я стоял посреди собственного кабинета. Да, чёрт возьми! Я бы мог взять её сейчас, но… Что было бы, если бы я сделал это?! На слёзы её мне было плевать — боялся я другого.
Я боялся, что как только попробую её, пойму, что она ничем не хуже и не лучше других, всё кончится. Всё, что она будит во мне. И что тогда? Что останется?! Ничего, мать её! Ничего! Трахнуть я могу любую, а она… Она — единственное, что дарит мне возможность хоть что-то чувствовать. Интерес, злость, желание, раздражение. Она и ещё море, порт.
Застегнув ремень, я вышел из кабинета и, на ходу приказав одной из горничных, чтобы привела там всё в порядок, набрал Алексу.
— Ты предлагал выйти в море? — зло выговорил я, стоило тому ответить. — Как насчёт того, чтобы сделать это прямо сейчас? И да, Алекс… Без баб, — невесело усмехнулся, услышав ответ. — Н-да… Хотя нет, одну бабу я возьму, — зашёл в гостиную и, окинув взглядом содержимое бара, взял бутылку хорошего коньяка. — Да… Уже взял, — зажал горлышко и сунул телефон в карман джинсов.
Девчонка, порт и море… Что же, пока хотя бы порт и море.
11.2
Широко расставив ноги, я вглядывался вдаль, слушая, как ударяются о металл беспокойные волны. Погода для выхода в море была, мягко говоря, дерьмовая, но меня это не волновало. Алекса, судя по всему, тоже.
— И что ты теперь собираешься делать? — спросил он, встав рядом со мной.
Брызги солёной воды попали мне на лицо, очередная волна, врезавшись в борт, заставила яхту покачнуться.
— Чёрт его знает, — признался я честно.
— Заметь, я не уточнял, с чем именно, — он крепко держался за металлическую ограду.
Становящийся всё сильнее северо-западный ветер трепал волосы, шумел в ушах. Поправив ворот тёплого вязаного свитера, я застегнул куртку под горло. С сожалением подумав об оставленной внизу бутылке коньяка, я проводил взглядом торопящуюся к берегу чайку и отозвался:
— Я тоже.
Уголок губ Алекса чуть заметно дрогнул. Волна, особенно наглая, ретивая, принесла с собой новую порцию брызг.
Ничего не сказав, я всё-таки спустился вниз, к каютам. Качка здесь ощущалась не так сильно, но там, на палубе, мне нравилось куда больше. Когда-то, будучи ещё совсем пацаном, я мечтал о дальних плаваньях. Мечтал вести судно в море, а потом, спустя месяцы, возвращаться обратно, на большую землю. Сейчас это казалось далёким и неразумным. Жизнь, грязная, уродливая, как она есть, вытравила из меня недееспособного романтика, оставив в сухом остатке то, что есть.
Вернувшись, я встал на прежнее место и, принявшись откупоривать бутылку, бросил:
— Мы забыли нашу леди.
Алекс всё так же стоял у борта. Судя по бронзовому оттенку кожи и выгоревшим волосам, несколько предыдущих недель они с женой провели вне дома. Может быть в Испании, где, как знал, они бывали частенько, может, у чёрта на рогах.
— Кстати, о леди, — заговорил он. — Может быть, ты всё-таки объяснишь, нахрена тебе эта малышка?
Я невесело усмехнулся. Вынул пробку и, сунув её в карман, сделал глоток. Поморщился, глядя на разгулявшееся море. Плеск волн стал громче так же, как и гул ветра. Здесь, в открытом море, он мог играть нашим жалким судёнышком, как огонь с попавшей в него спичкой. Сожрёт и не заметит. Не самый плохой конец, надо сказать. По крайней мере, куда лучше, чем быть пережёванным собственной искорёженной машиной или сдохнуть в чистой палате на белых простынях под носом у бестолково сожалеющей толпы друзей-родственников.
— А тебе твоя зачем? — огрызнулся я.
Вопрос резанул по нервам, напомнив о том, что случилось в кабинете. Карие глаза, наполненные слезами. Проклятье! Нужно было сделать то, что собирался, и дело с концом. В прямом и переносном смысле.
— Не сравнивай, — резко ответил Алекс.
Я презрительно хмыкнул. Да, пожалуй, сравнивать тут было нечего. Принял нашу пузатую «леди», как эстафетную палочку. Сколько лет мы были знакомы с Авериным? Давно. Пожалуй, даже слишком давно. Считал ли я его другом? Раньше мне не доводилось думать об этом, но сейчас, стоя рядом с ним на раскачивающейся яхте, я понимал — да. Одним из тех, с кем можно не пересекаться месяцами, а потом вот так запросто оказаться посреди штормящего моря, одним из тех, кто, не задавая лишних вопросов, достанет пушку и встанет плечом к плечу.
— Знаешь, Аверин, — проговорил я задумчиво, — порой я ловлю себя на мысли, что нахрен мне всё это не сдалось. Каждый день одно и то же дерьмо…
Он молчал пару секунд. Забрал у меня коньяк, глотнул.
— Так вперёд, — он кивнул на тёмную воду. — Дело недолгое.
Я не ответил ему. Прищурившись от ветра, всмотрелся в линию горизонта.
— Недолгое, — проговорил наконец всё так же задумчиво.
— Так что мешает?
— Понятия не имею, — ответил я, взяв бутылку.
У самого же в мыслях вспыхнул образ черноволосой девчонки.
Мне было интересно наблюдать за ней, рассматривать её. Тайна, что в ней жила, была для меня ребусом, разгадывать который я не торопился. Те несколько дней, что она была в моей жизни, дали мне, должно быть, куда больше, чем проведённые в горах месяцы. Жена…
Я сделал большой глоток. Жена, чтоб её! Первый выход в люди не за горами.
Едва я подумал о предстоящей свадьбе братца, губы искривила презрительная усмешка. Малышка Маугли на балу у заносчивого аристократа. Да… вот это будет по-настоящему забавно.
— А ведь желания хлебнуть соли нет, правда? — неожиданно Алекс развернулся ко мне и, схватив за грудки, швырнул на борт. Бутылка ударилась о палубу, кровь зашумела в ушах. Зарычав, я перехватил руку Алекса. Брызги воды попали на шею, борт как будто накренился.
— Не хочется, да? — процедил он, продолжая держать меня.
Несколько секунд дали ему преимущество. Я дёрнулся, заехал ему под рёбра, и он, стиснув зубы, разжал кулак.
— Не хочется, — повторил утвердительно.
— Сукин сын, — процедил я, отряхивая куртку. — Я тебя…
Рванулся было к нему, но, наткнувшись на тяжёлый, мрачный взгляд, остановился. Аверин поднял наполовину пустую «леди» и протянул мне.
Стиснув зубы, я отвернулся. Дьявол! А ведь он прав — не хочется. Стоило мне почувствовать опасность, вонь старухи с косой, как нутро отозвалось совсем другими желаниями, инстинктами.
— Жизнь, может быть, штука дерьмовая, — Алекс опять встал рядом. — Но кое-что в ней есть.
— Например, леди, — выговорил я всё ещё раздражённо.
— Например, леди, — согласился он, и оба знали, что говорим мы не о нашей пузатой спутнице.
