Разумеется, со временем мы теряем осторожность, и Карина застает что-то такое, что явно указывает на нашу близость. То хрупкое равновесие и взаимопонимание, которое мне с таким трудом удалось выстроить, рушится в одночасье. Впрочем, может быть, она нас и не застукает «на горяченьком», но уж точно почувствует, что что-то изменилось. Она чертовски проницательна.
Но даже если и нет.
Следующая картина, которую обязательно стоит представить, чтобы эта история была полной, такая: собираю чемоданы и покидаю этот дом, когда закончился контракт.
Прокрутив кино до конца, я немного успокоилась. Все-таки я все сделала правильно. С этой мыслью я и уснула.
* * *
Утром я шла будить свою подопечную уже вполне уравновешенной и почти спокойной, но застала ее в отвратительном расположении духа.
– Ну что, чем займемся сначала, английским или французским? – с преувеличенным энтузиазмом спросила я.
Я всегда старалась первыми ставить ее любимые уроки, чтобы потом под шумок перейти к тем, которые нравились ей меньше.
– Ничем, – буркнула она, – Не хочу. Давай лучше что-нибудь взорвем или сломаем.
– Так, что это у нас тут за настроение, – я с сомнением покачала головой, – взорвать, конечно, можно, но боюсь, твоему папе это не понравится.
– Он об этом и не узнает, – мрачно сказала Карина, – он нас с тобой бросил, уехал в командировку на целую неделю. Обещал звонить.
Так вот в чем у нас дело. Ну да. О таких вещах нужно предупреждать заранее. Карина могла бы морально подготовиться и не переживала бы это так тяжело.
Вот ведь какой, уехал и не сказал мне ни слова. Мне почему-то стало безумно обидно, так, будто бы я действительно имела право на что-то обижаться.
– Знаешь, что я предлагаю, – сказала я Карине, – мы не будем сегодня ничего взрывать и ломать.
– Так я и знала, – разочарованно сказала она.
– Но и английским, и французским мы тоже заниматься не будем, и физикой с математикой.
С каждой следующей названной позицией интерес в глазах Карины возрастал.
– А чем же тогда будем?
– Ничем, устроим День лентяя, будем делать только то, что захотим. А то, что надо, не будем вообще.
– Что и зубы на ночь чистить не будем? – воодушевленно спросила она.
Я задумалась: это был серьезный вопрос.
– Вообще-то гигиена – это очень важно, – сказала я после некоторых раздумий. – Если бактерии не вычистить и изгнать изо рта, они к утру там такое устроят! Жуть!
На лице девочки опять появилось то самое разочарованное выражение. Страшилка про злобных бактерий не сработала.
– С другой стороны, День лентяя – это День лентяя. Тут уж чем-то придется жертвовать…
– Зубами? – спросила Карина.
Как всегда, зрит в корень!
И тут меня озарило:
– Давай так, раз уж чистить зубы нам не обязательно, если вдруг кому-то к вечеру ну очень захочется, их почистить, так и быть можно, а если не захочется, то…
– То?.. –
– поможем друг другу. Я почищу зубы тебе, а ты – мне.
– Годится, – согласилась Карина.
Кажется, объявленный День лентяя несколько улучшил ей настроение. А вот о своем настроении того же самого я сказать, увы, не могла. Оно было просто ни к черту.
Глава 22
Без Станислава все шло как-то не так. Особняк по-прежнему был величественным, сад – прекрасным, а солнце – ярким. Но теперь это воспринималось иначе. Я больше не ждала, что в коридоре раздадутся уверенные шаги, мое сердце не замирало, когда кто-то извне открывал дверь в комнату для занятий.
Прошло всего три дня – а казалось, что недели и месяцы.
Хотя сказать, что я скучала, было бы неправильно. От слова «совсем». Как раз скучать мне было некогда. Карина, лишившись компании отца, сконцентрировалась на проделках. В тарелках снова завелись игрушечные тараканы, из игрушек возводились целые пирамиды, а посреди многострадальной зеленой лужайки появилась «сокровищница», вырытая простой детской лопаткой. Я носилась как ураган, еле поспевая за своей воспитанницей. И к концу каждого дня чувствовала себя выжатой как лимон.
Зато теперь по вечерам я спокойно могла пить успокаивающий чай, не рискуя столкнуться с кем-то, кто сможет меня смутить. И, конечно же, пользовалась этой возможностью. Уложив девочку спать, я непременно спускалась на кухню с книжкой в руках. Но вот незадача: чай тоже стал каким-то не таким. Он больше не приносил такого уж удовольствия. Складывалось ощущение, будто это Стас, собираясь в дорогу, спрятал в чемодан какой-то волшебный ингредиент, без которого чай – это всего лишь чай.
Стоит ли говорить, что в чтении я не продвинулась? Стоило мне открыть книгу, как строчки начинали плясать, а мысли уносились на много дней назад. И казалось, еще чуть-чуть, и мелодично звякнет микроволновка, а по всему помещению распространится соблазнительный запах разогретой еды. А голос, ставший каким-то уж слишком родным, спросит: «Как прошел ваш день? Что сегодня еще вытворила моя егоза?». И я буду рассказывать, а Стас смеяться…
Впрочем, это уже невозможно. То, что произошло на набережной, перечеркнуло возможную легкость и беззаботность разговоров. Так что, появись он сейчас на пороге, вряд ли у нас мог бы сложиться такой вот спокойный, но бесконечно очаровательный вечер.
Пожалуй, когда он вернется, нам придется объясниться. И это пугало. Хотя одновременно так хотелось снова увидеть его глаза напротив, услышать голос и даже почувствовать его губы на моих…
Я путалась в своих ощущениях и желаниях. Мечтала поскорее встретиться с ним, но одновременно и так же сильно – больше никогда не видеть. И радовалась и переживала, что ситуация разрешится нескоро.
Станислав вернется только через несколько дней. И пока еще можно просто пить чай.
Я сделала глоток и снова попыталась погрузиться в книгу. Но страница покрылась уже привычной рябью, словно строчки задались целью всячески препятствовать тому, чтобы я раскрыла все перипетии сюжета. Вместо них на страницах я снова видела силуэт героя другого, еще ненаписанного романа.
Вот он подхватывает на руки маленькую девочку, вот в одних шортах приходит в кухню, вот дает отпор дебоширу в кафе. А вот обнимает меня так, как никто никогда не обнимал…
Я могла врать себе сколько угодно и сколько угодно пытаться скрыть от себя неудобную правду. Но она вставала передо мной с жестокой очевидностью. Мне уже не нужно беречь себя от глупой влюбленности и пытаться защитить сердце от грядущей боли. Все уже случилось. Я уже прикипела к своему боссу всей душой. Так, что оторвать будет очень трудно…
Дверь почти бесшумно отворилась, и мне на плечо мягко легла большая и теплая рука. Еще не поворачивая головы, я точно знала, кто сейчас стоит за моей спиной. Не зря же так затрепетало сердце, задрожали кончики пальцев, а аромат, исходящий из чашки, стал таким же сильным и вкусным, как и несколько дней назад.
