Глава 23
Я обернулась, веря и не веря. Да, это был он. Наверное, было бы правильным в тот момент вежливо поздороваться, спросить, как прошла командировка или сделать еще что-то такое, что обязательно сделала бы обычная няня в рядовой ситуации.
Но, видимо, мои мысли и чувства в тот момент еще были во власти тех сладких мечтаний, которым я предавалась в одиночестве. И я, вместо всего перечисленного, восторженно улыбнулась и воскликнула:
– Не может быть!
Полагаю, все мои чувства и мысли были написаны у меня на лице крупным шрифтом. Во всяком случае, Станислав, кажется, с легкостью их прочитал.
– Очень даже может, – сказал он разом осипшим голосом.
А уже в следующее мгновение доказал мне, что он – вполне реален и осязаем. Стас накрыл мои губы своими, и страстно, требовательно поцеловал. Так, словно ждал этого момента все дни, пока отсутствовал. Реальность перестала существовать, а мои ощущения закрутило в опасном водовороте, выбраться из которого было невозможно. И я не спасалась, тонула, шла ко дну, гибла.
Но отказаться от этого было невозможно. Еще никогда поцелуи небыли такими волнующими, не кружилась с такой скоростью голова и не уходила из-под ног земля, лишая меня привычной точки опоры. Хотелось раствориться, отдаться, быть может, даже умереть, но не останавливаться.
Но я все же нашла в себе силы. И положив ладони на его плечи, постаралась оттолкнуть его от себя. Сначала слабо, едва напрягая обессилевшие мышцы, затем сильнее. Наконец, он отпрянул от меня и выжидающе посмотрел, словно хотел понять по глазам, почему я не подпускаю его к себе.
Боюсь, глаза выдавали совсем не те чувства, какие мне бы хотелось, и в них он мог прочитать только одно: продолжай, не оставляй меня. Поэтому я опустила ресницы, привела в порядок сбившееся дыхание и спросила:
– Зачем вам это?
– По-моему ответ очевиден, – Станислав продолжал испытующе смотреть на меня. И, хотя я все еще не смела поднять взгляд, чувствовала это каждой клеточкой своего тела.
– А вашей «заи» вам недостаточно? – тихо спросила я.
Для этого мне понадобилось собрать в кулак все свое мужество. Объяснения с мужчинами – явно не мой конек. А уж со Станиславом и вовсе было трудно.
– «Зая»? – мне показалось, что удивление в его голосе было вполне искренним. – Что еще за зверь? Я думал, мои девочки ограничатся котенком…
Он явно хотел разрядить обстановку, но получилось плохо. Я начинала злиться. Впрочем… это ведь я называла про себя эту его дамочку «заей». Для него она была девушкой с каким-то там именем и даже должностью. Он действительно мог не понять, кого я имею в виду.
Глупо как-то… Мне сразу же расхотелось что-то объяснять. И все-таки нужно было выяснить все здесь и сейчас. Конечно, никакие обвинения ему я предъявлять не могла. Но и он не имел абсолютно никакого права добиваться от меня чего-то, будучи несвободным человеком.
– Та девушка. Красавица с черным волосами. Я слышала ваш разговор, когда приходила оформлять документы. Я не хотела подслушивать… Просто было громко Она называла вас «заей» и «Стасиком», а значит…
– Что она всех так называет! – рассмеялся Стас. – Я так понимаю, вы имеете в виду Свету?
Я пожала плечами. Вообще-то она не представилась, когда мерила меня презрительным взглядом.
– Так вот, – продолжал Стас, немного повеселев. – Светик зовет «заями» всех мужчин, невзирая на их возраст и положение в обществе. И всех – значит всех. Она даже для министров не делает исключения. Папа у нее такой, что никто особенно не возражает…
– Не врите! – возмущенно воскликнула я, и сама оробела.
Станислав посмотрел на меня удивленно и в голосе появился знакомый холодок:
– Я не вру. С чего вы это взяли?
Ну конечно! Как будто меня этим можно обмануть. Пользуется правилом «Всё отрицай, даже если приперли к стенке»?
Возмутительно! Я резко встала с кресла.
– С того! Эта девушка приходила сюда. И весьма недвусмысленно предупредила, чтобы я не смела приближаться к «ее мужчине». К «ее мужчине»! Или министров она тоже своими мужчинами называет?
Почему-то мне было стыдно. Хотя что-то подобное должен был испытывать Станислав. Ведь это он пытался обмануть и меня, и свою подругу. Но он, кажется, чувствовал совсем другое. По крайней мере, протяжный стон, который последовал за моим рассказом, никак не походил на звук, который издают искренне раскаивающиеся люди.
– Да уж… Светик просто танк… в цветочек.
Этот полушутливый тон придал мне смелости. Наверное, если бы он принялся самым серьезным голосом убеждать меня, что с этой дамочкой у него ничего и никогда не было, я бы все же провалилась сквозь землю. Или сбежала из кухни. Но в этой ситуации я решилась посмотреть ему в глаза.
И все поняла. Неловкость во взгляде, плотно сжатые губы… Может, танк по имени Светик и обзывает министров заями, но уж точно со Станиславом она была куда ближе, чем с со всеми другими своими «заями».
– Это было давно и неправда. Сейчас ничего кроме общих дел не связывает.
Значит, все верно. Ну хотя бы не отрицает. Я отодвинулась, теперь сидеть так близко к нему мне было невыносимо.
– Насколько давно? На прошлой неделе? В прошлом месяце?.. Или вчера?! – я не могла остановиться. Слезы обиды были готовы брызнуть из глаз.
– В школе. В старших классах. И я действительно не знаю, что на нее вдруг нашло… – на какое-то мгновение в его взгляде мелькнуло понимание. – Может, из-за контракта разозлилась? Я отказался работать с одной милой компанией очаровательных «зай». А она вот значит что…
И вот тут я поверила. Так легко и естественно. Потому что если бы он сочинял и выгораживал себя, такой чуши точно бы не придумал.
Он смотрел на меня так, что сердце снова забилось в каком-то сумасшедшем ритме. Подгоняемая им кровь прихлынула к лицу, и щеки покраснели.
Он подошел ко мне вплотную, а я не могла сделать даже шаг назад. Ноги словно приросли к полу. Я хотела сказать что-то еще. Но не успела. Его губы снова смяли мои, язык проник внутрь, чтобы найти и медленно, смакуя каждое движение, изучить мой. И у меня больше не было ни одной причины, чтобы оттолкнуть этого мужчину. Да если бы и была, я бы уже не смогла.
Я чувствовала, как он обнял и привлек меня к себе. Как легко его рука легла на спину. Лаская, спустилась вдоль позвоночника вниз. Каждое прикосновение словно пробуждало к жизни миллионы нервных окончаний, о существовании которых я раньше и не догадывалась. Вокруг все качалось, словно мы со Станиславом плыли на маленьком суденышке посреди беснующегося океана. И я даже не сразу поняла, что мы миновали кухню, умудрились преодолеть коридор, и даже подобрались к лестнице.
Мы целовались на каждой ступеньке. Останавливались и целовались. Голова кружилась, будто меня засунули в центрифугу, внутри что-то екало, и было совершенно наплевать, если нас кто-то увидит. Да пожалуйста, пусть видят. Хоть все работники, все соседи, и весь город вместе с мэром или кто там есть, или вся страна с президентом. Да хоть весь мир. Лишь бы лестница не кончалась. Вот бы она была как та, в Одессе. Дли-и-инная. Или где-то еще. Главное, чтоб не кончалась. Потому что целоваться с ним было так сладко, и так правильно, будто только для этого я и появилась на свет. Не знаю, где он раньше болтался, этот теплый большой мужчина, почему только сейчас появился в моей жизни, да уже и не важно. Важно, что сейчас меня обнимают эти крепкие руки и прижимают к горячей груди. И в кольце этих рук так уютно и надежно, и ничего не страшно, потому что не может произойти абсолютно ничего плохого, потому что я тут, за каменной стеной. Своей любимой каменной стеной.
