Митя сходил на кухню, попил воды прямо из носика чайника. Мама запрещала делать это строго-настрого, но сейчас Мите было просто не до того – он чувствовал, что решает задачу такого масштаба, который не по силам даже каким-нибудь академикам.
Мысли в голове путались. Чем больше Митя думал о счастье, тем яснее он понимал – всеобщего счастья быть не может. «…А ведь есть еще маньяки. И для них счастье – это… Бр-р-р!»
Вернувшись в свою комнату, Митя сел на край кровати, обхватил коленки руками и тоскливо подумал: «Мамочки… Я никогда не смогу загадать правильное желание. Хотя… А вот если так: „Пусть будут счастливы все хорошие люди!“ Точно! Если хорошие люди будут счастливы, значит, плохие им сделать ничего не смогут! Ай да я! Молодец!»
Волна облегчения и радости от того, что он нашел все же выход из тупика, подхватила Митю. Он вскочил и минуты две вытанцовывал посреди темной комнаты бесшумный и дикий танец нинздя-победителя. «Счастья всем хорошим людям!», «Счастья всем хорошим людям!» – про себя повторял Митя, как заклинание. Завтра утром он побежит в парк, встанет над саркофагом и произнесет эти слова. Это – честно, это – от души, и никаких других желаний у него быть не может!
С-скр-р-р! – неожиданно прозвучало в темной квартире. Митя замер. Может, это ему почудилось? Он вслушался в привычные ночные звуки: мерное тиканье часов в большой комнате, тихое урчание холодильника на кухне, еле слышное побулькивание компрессора в аквариуме. На грани слышимости из-за прикрытой двери спальни доносилось уютное мамино сопение.
С-скр-р-р! С-скр-р-р! – вновь услышал Митя и похолодел. Звук шел от входной двери. Неожиданно ему стало страшно. Все воры, бандиты и маньяки, о счастье которых раздумывал некоторое время назад, мгновенно сбежались со всей Москвы, да чего там, со всего света и, столпившись сейчас на лестничной площадке у двери Митиной квартиры, тихонько скреблись в нее…
«Тьфу ты! – рассердился на себя Митя. – Напридумывал с три короба. Зачем ворам царапать дверь? Они бы начали вскрывать замок, чтобы войти».
С-скр-р-р! Кр-р-р! Кр-р-р! – теперь кто-то неизвестный начал скрестись активнее, как будто знал, что его слышат, и старался привлечь к себе внимание Мити.
За окном стало темнее. Огоньки в соседних домах погасли. Луны и звезд за тучами было не видно, а свет уличных фонарей снизу почти не пробивался сквозь еще густую листву деревьев.
Потянуло сквозняком. Занавески качнулись. Митя поджал пальцы на ногах – ему стало холодно.
Кр-р-р! Кр-р-р! – царапались в дверь. «Надо разбудить маму! – подумал Митя, и тут же ему стало стыдно: «Тоже мне – мужчина! Победитель называется… Нет, нужно просто выйти в прихожую и посмотреть в глазок. Вот и все. Выйти – и посмотреть. Выйти – и посмотреть…»
Митя сделал первый шаг к двери, ведущей из его комнаты в коридор, и замер. Царапанье не прекращалось ни на минуту. Невесть откуда взявшийся ветерок холодил Митины ноги. В аквариуме громко хлюпнуло. «Это сомик поднялся к поверхности набрать воздуха», – успокоил себя Митя. Он вышел в коридор и тихонько прошлепал босыми ногами в прихожую.
Вот и дверь. Царапанье доносится снизу, стало быть, это – какое-то животное. «Кошка! Точно, это – просто котенок, – Митя улыбнулся в темноте, представив себе маленького пушистого котенка с голубыми глазами и тоненьким, дрожащим хвостом. – Эх, жаль, что у мамы аллергия. Можно было бы взять малыша к нам домой. Папа говорил, что кошка сама выбирает себе хозяев и жилище».
Успокоившись, Митя отодвинул круглую пластмассовую заслонку глазка и посмотрел в стеклянный кружок. В двери квартиры Филипповых стоял панорамный глазок, который позволял видеть «полусферу в 170 градусов», как было написано в инструкции. Но освещенный тусклым светом «экономной» лампочки подъезд был совершенно пуст. Царапанье между тем продолжалось. «Котенок такой маленький, что умещается в те десять градусов, которые не видно», – догадался Митя.
Он решительно взялся за вертлюжок замка, тихо, стараясь не шуметь, повернул его три раза против часовой стрелки.
Щелк-щелк-щелк! – проклацал замок. Отодвинув щеколду, Митя приоткрыл дверь, зажмурился на миг от холодного воздуха, ворвавшегося в щель…
Маленький серый комочек у порога действительно имел тоненький дрожащий хвост. Вот только хвост этот оказался не кошачьим, а крысиным, розовым, как дождевой червяк, и омерзительно голым.
– Фу-у… – Митя не боялся ни мышей, ни крыс, в конце концов, чем они отличаются от хомяков, морских свинок или сусликов – такие же мохнатые грызуны. Но именно эта крыса, даже не крыса – небольшой крысеныш, был ему чем-то неприятен. Может быть, он слишком увлекся воображаемым котенком и сейчас правда разочаровала Митю, может быть, он просто злился на глупую крысу, из-за которой столько времени проторчал посреди комнаты, гадая, что там такое царапает их дверь.
– Пошла! Кыш! Брысь! – Митя топнул босой ногой по половику в коридоре, прогоняя зверька.
Крыска отбежала от двери, села, внимательно посмотрела на Митю злобными глазками, и вдруг он почувствовал странную скованность. Руки ослабели, ноги подогнулись, голова закружилась…
«Что это?» – удивился Митя и попробовал захлопнуть дверь. Неожиданно сквозняк усилился. В скважине второго замка тихонько завыло, дверь рванулась из Митиных рук, распахиваясь во всю ширь.
И одновременно с этим крыса начала расти! Митя открыл рот, собираясь заорать от ужаса, но горло его словно сдавили невидимые руки. Вцепившись в косяк, он расширенными от страха глазами смотрел на увеличивающуюся в размерах мохнатую тварь, а в голове засела и пульсировала только одна мысль: «Счастья не будет! Счастья не будет!»
Спустя каких-нибудь десять или пятнадцать секунд, которые, впрочем, показались насмерть перепуганному Мите годами, на месте маленького крысеныша стоял, широко расставив кривые когтистые лапы, почти двухметровый монстр. Клочковатая серая шерсть, узкая длинная морда с торчащими из пасти кривыми клыками, сильные передние лапы, сложенные на груди в совершенном человеческом жесте, длинный гуляющий по полу хвост с зазубренным шипом на конце…
«Это – сон! – догадался наконец-то Митя. – Это – просто страшный сон, ночной кошмар! Сейчас я проснусь, перевернусь на другой бок…»
– Иди за мной! – прошипел крысочеловек. И добавил, угрожающе щелкнув хвостом: – Быстро!
«Проснуться! Немедленно проснуться!» – приказал себе Митя, но его босые ноги уже шли по ледяному подъездному кафелю. Шли помимо его воли, сами по себе.
Крысочеловек мерзко захихикал, и Митя с ужасом увидел, что его маленькие глазки горят знакомым зеленым огнем!
Глава девятая
Звонок прозвучал тогда, когда не только Торлецкий, но и Громыко уже всерьез забеспокоился – Гуцулу явно поплохело, дышал он чуть слышно, с каким-то булькающим звуком, а кровь пропитала практически все самодельные тампоны, которыми граф и майор закрывали рану.
