Мы с Алисой вышли на улицу.
– Ты прав, – признала я. – И всё-таки, прошу тебя, сбавь обороты, Ард.
Не ответив, он приобнял меня. Я взяла Алису за руку.
– Куда мы идём? – звонко спросила Алиса, задрав голову.
И опять она обращалась не ко мне. Ард протянул ей руку, и она мигом высвободила ладошку из моей. Схватилась за пальцы Арда.
– Это хотя бы можно? – перехватил он мой ревностный взгляд.
Боже! Его затаившаяся в уголках улыбка заставила меня засмеяться. Я дотронулась до лба, вздохнула. Какая же я дура.
– Можно, – ответила уже без всякой ревности. – Ард… Она всегда была моя. Только моя. Мне нужно привыкнуть.
– Она всегда была наша, – исправил он меня. – Я просто не знал о ней.
Я ответила чуть заметной улыбкой. Он прав. Конечно же, прав.
– Так куда мы идём?! – напомнила о себе дочь.
Ард жестом указал вперёд.
– Туда.
– А что там?
– Когда придём, тогда узнаешь.
– Я сейчас хочу!
– Хоти, – довольно банально и ожидаемо. Реакция Алисы тоже была ожидаемой: она накуксилась, нахмурила брови и стала похожа на недовольного домовёнка. Тут же попыталась вырвать руку.
– Промах, – заметила я. – Мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее.
– Я не хочу туда идти! – выпалила Алиса. – Пойдём туда, – указала она в сторону.
– Так ты даже не знаешь, куда мы идём.
– Всё равно не хочу.
Ард пришёл в замешательство. Ища поддержки, посмотрел на меня. Но помогать я не стала. Пусть выкручивается, как хочет. Его слабину она уже почувствовала, на шею села. Ещё немного, и ножки свесит. Может, хоть теперь до него дойдёт, что такое упрямый до невозможности пятилетний ребёнок с унаследованным от него характером.
На табличке фасада одного из домов я прочитала название улицы, по которой мы шли – «Большая Конюшенная». Самой было интересно, куда мы идём, но увлечённая пикировкой этих двоих, я спрашивать не стала.
– Я не хочу! – Алиса разве что ножкой не притопнула, в очередной раз не получив ответа на своё «куда». Теперь она разозлилась по-настоящему. Упёрлась и принялась вырываться.
Я поняла, что пришла пора спасать ситуацию. Ещё немного, и её злость грозила перейти в слёзы.
– Рихард, – предупреждающе позвала я. Он посмотрел на меня, и я качнула головой. – Задний ход.
Он понял, что я имею в виду. Без лишних слов, без пояснений.
– Посмотри туда, – показал рукой.
Посмотрела не только Алиса, но и я.
– Пышки? – я оказалась даже первее дочери.
– Самая старая пышечная в Санкт-Петербурге, – Ард перевёл взгляд с меня на Алису. – Как тебе? Ты ела когда-нибудь пышки?
Дочь опять нахмурилась. Задумалась и мотнула головой.
– А что такое пышки?
– Пышки, – он тоже ненадолго задумался. – Это сложно объяснить.
– Ты уж постарайся, – весело подначила я.
– Зачем? Нечего тут объяснять. Пышки надо есть, – с этими словами он открыл перед нами дверь.
Ноздри сразу же защекотал приятный аромат. Масло, мягкое тесто, сахарная пудра… Я так и представила, как всё это откладывается на моей талии. Но возразить даже не попыталась.
– Рихард, что такое пышки?
– Алис, тебе же сказано, – решила я вмешаться. – Попробуешь и узнаешь. Наберись терпения, – дочь притихла. Рихард слегка помрачнел.
– Если бы я ей это сказал, не подействовало бы.
Я чуть не засмеялась в голос. Сдержалась, но потом всё-таки не выдержала и захохотала. Несколько посетителей оглянулись на меня. Рихард стал совсем мрачным.
– Дело не только в том, что ты говоришь, – отсмеявшись, с улыбкой сказала я. – Но и как ты говоришь, – потихоньку толкнула его в плечо. – Учись, Палач. Это тебе не твои адвокатские штучки. Тут всё куда сложнее.
– Ну ты и поросёнок, – я вытерла сахарную пудру с нижней губы дочери.
В пудре у неё был не только рот, но и пальцы. Пышки ей понравились так, словно это было самым вкусным, что она ела в жизни. Хотя мне и самой так казалось. Ни один самый изысканный десерт из тех, что я пробовала за последние семь лет, не принёс мне и сотой доли того удовольствия, которое я испытывала сейчас.
– Ей есть в кого, – Рихард коснулся уголка моего рта. Ничего особенного, но глаза его потемнели, а меня мгновенно охватил трепет.
– Сам не лучше.
Ард опустил взгляд на мой рот, поднял снова. Я прерывисто вздохнула и прошлась языком по губам. Звуки доносились откуда-то издали, слышались фоном. Окружающий нас мир начинал таять. Из дурмана меня вывело звяканье ложки.
– Ой.
– Алиса, – я схватила салфетки и принялась вытирать растекающуюся по столу чайную лужицу. Благо, что чашка дочери была уже почти пустой, иначе бы вытирать пришлось не стол, а саму Лисичку.
– Я случайно.
– За случайно бьют отчаянно, – сказала строго. – Аккуратнее быть нужно. А если бы чай был горячим? Тебе же уже не два года, Алис.
– Она же тебе сказала, что случайно, – встрял Рихард. – В следующий раз будет осторожнее. Да?
Алиса торопливо закивала. Я сжала влажную салфетку в руках, пытаясь подавить раздражение. А, собственно, зачем? Салфетка полетела в Рихарда. Конечно, при дочери делать так не стоило, но этот засранец меня довёл!
– Умный?
– Не жалуюсь, – он запустил салфетку обратно.
В глазах наблюдающей за нами Алисы загорелся озорной огонёк. Я кожей почувствовала, как в её голове уже бегут одна вперёд другой шаловливые мыслишки.
– Не смей, – пригрозила я ей.
Она прикусила губу. Так и есть – под ладошкой её уже лежала салфетка.
– Кинешь, заберу у тебя оставшиеся пышки, – посмотрела на Арда. – И у тебя заодно.
Взяв со своей тарелки одну, он, не сводя с меня взгляда, демонстративно откусил больше половины. Весь его вид так и говорил «попробуй». Видел бы его сейчас кто-нибудь из коллег! Мне оставалось только в очередной раз покачать головой.
– Я пить хочу, – Алиса заглянула в пустую чашку. Как будто за две минуты в ней вдруг могло что-то появиться. Ард подал ей свою. Алиса было схватила её, сунула нос и поморщилась. Скривилась и, оскорблённая до глубины души, отодвинула чашку подальше.
– Это гадость, – заявила она.
– Вообще-то, это кофе.
– Нет, гадость!
Я молча встала. Что-что, а тут Арду было не переспорить. Оставалось надеяться, что к моменту, когда я вернусь, они не разнесут всё вокруг. Даже в буднее утро народа в пышечной было достаточно. Два столика занимали туристы. Их непривычная для слуха речь выделялась среди остального гомона. Про отсутствие мест в гостинице Рихард, конечно, насочинял, но белые Питерские ночи привлекали действительно многих.
