Надзиратели загалдели, но статский советник хлопнул по столу:
– Тихо, господа! Это все, Николай Степаныч?
– Не все, но главное. Я пытался по горячим следам допросить и армяшку, но жена сказала, что он спешно уехал в Москву. Не иначе продавать или колье, или перстень, или все сразу.
– Или мех соболя, – добавил Лыков.
– Какого еще соболя? – удивились сыскные. – Про это речи не было.
– Азвестопуло взял его с собой для подарка разводке. Мех исчез, значит, убийца его тоже присвоил.
Тут заговорил Ткачев:
– Что же вы раньше молчали, Алексей Николаич? Я видел сегодня хороший воротник в городском ломбарде. Раньше его там не имелось. Соболя до Смоленска нечасто доходят.
– Давайте подробнее, Николай Евдокимович. Где этот ломбард?
– В здании городской думы на Большой Дворянской.
– Криминальное место? Часто вы там ловите краденое?
– Нет, что вы, – удивил питерца Ткачев. – Заведующий ломбардом – весьма почтенный человек, Иосиф Львович Короновский. Он уже тринадцать лет на должности, навел там порядок. За безупречную службу получил звание почетного гражданина. У Короновского с ворами разговор короткий!
– Значит, если я приду к нему, покажу полицейский билет и попрошу рассказать про мех, он честно все мне сообщит?
– Конечно, – заверил питерца начальник сыскного отделения, и надзиратели его поддержали.
Итак, план ближайших действий сложился. До разговора с губернатором трогать Зарако-Зараковского было нельзя, и поход в ломбард сыщик решил перенести на завтра. У него возникло странное ощущение, что вчера в Офицерской слободе он что-то упустил. Недосмотрел, недоделал. Надо поехать туда снова, теперь уже одному, и в тишине спокойно осмотреться еще раз.
– Господа. – Статский советник поднялся. – Поручаю вам покамест допросить бывшего дворника убитой. Когда взял расчет и почему? Видел ли что-то подозрительное? Подтверждает ли связь Мапететт с оценщиком? Займитесь окружением покойной. Были ли у нее подруги? Есть разговорчивые кумушки, помешанные на сплетнях, – хорошо бы найти такую.
– А что делать с Левоном Бодрецовым? – спросил Грундуль. – Может, налететь, пока его нет, да обыскать все как следует? Найдем подозрительное, возьмем его по приезде за пищик.
Но питерец не одобрил:
– Это если найдем. А что, если нет? Только насторожим. Пускай вернется домой. Возьмем его на вокзале, теплым. Если барыга скинет изумруды с перстнем в Москве, то приедет с большой суммой. Ему трудно будет объяснить, откуда такие деньги!
Не имеющий чина Авдеев возразил:
– Из Москвы только прямых шесть поездов в день, а еще проходящие. Как мы узнаем, каким из них вернется Бодрецов?
– Придется выставить круглосуточный пост. Задержать прямо на перроне и сюда, на обыск и допрос.
– Следователь не даст ордер, он большой законник.
– Я поговорю с Резниковым, ордер будет.
Вмешался Ткачев:
– А что с ломбардом? Мне сходить туда вместе с вами?
Лыков хотел провести разговор с заведующим ломбардом один на один, поэтому ответил:
– Нет, я сам, и не сегодня. Завтра.
– Но соболей к тому времени могут уже купить.
– Пускай. Нам же нужны не сами меха, а тот, кто их принес. Если Короновский – честный человек, он назовет продавца.
Губернский секретарь недоумевал:
– Зачем нам терять целый день? В сыске, вы же не хуже меня знаете, принцип такой: куй железо, пока горячо.
– Николай Евдокимович, ковать пока особо нечего. И ссудная касса, и ломбард могут оказаться ложным следом. А вы по нему сейчас побежите сломя голову. Вы всех барыг в городе обошли?
– Нет, – хором ответили смоленские сыщики.
А Корнильев даже стал загибать пальцы:
– Захар Цвирко с Толкучего, Калиник Герасимов с Чуриловки, Стратон Матвеев с Вылуповой улицы… Темный все народ. Колье с изумрудами они не потянут, но перстень вполне.
– Трактир Абрамовича на Базарной площади – самое скверное место, хозяин скупает краденое, – дополнил Сапожников. – И сбывает в Витебск.
Это была старая уловка блатер-каинов
[32]: обмениваться купленными вещами. Смоленские сыщики будут искать перстень с рубином у себя, а его уже перекинули в другой город. Там он ляжет на прилавок чистым и будет продан без опаски…
– Вот видите, господа, у вас куча дел, – резюмировал статский советник. – А вы: налететь, обыскать, взять с поличным… Черта с два вы возьмете с поличным опытного жулика! Такие вещи надо готовить. Агентуру возле них иметь. Ну, разошлись по своим делам. Встречаемся здесь в шесть пополудни. Дайте мне ключи от квартиры Мапететт, и я пойду. Хочу еще раз все там осмотреть. Николай Евдокимович, у вас есть свои поручения надзирателям?
– Целый ворох, ваше высокородие, – хмыкнул Ткачев.
– Тогда ваша очередь давать им приказы. Помните только, что мои приказы важнее.
Лыков забрал ключи и вышел, успев услышать слова губернского секретаря:
– Грундуль, ты нашел, кто вынес с катушечной фабрики Гергарди полтора пуда бабита?
Командированный поднялся наверх, надеясь поймать наконец полицмейстера. В приемной сидел Руга и давился от смеха.
– Что такое?
– Да вот, Алексей Николаевич, читаю рапорты приставов.
– И много забавного?
Титулярный советник начал цитировать:
– Пристав Третьей части Алейник дает описание подозрительных людей, которые воровали брусья с плотов: «Лица у обоих лиц загорелые». Лица у лиц – каково?! Из Второй части сообщают: рабочий Лебяткин при переноске дров упал в Днепр и извлечен из воды уже мертвым. Страдал болезнью «припадок». Есть, оказывается, и такая болезнь…
– Понятно. А где полицмейстер?
Руга отложил рапорты и пояснил:
– Он недавно телефонировал, сослался на плохое самочувствие и велел прислать ему бумаги, требующие решения, на дом. Вот сижу готовлю.
– Владимир Эдуардович, у меня к вам будет просьба.
– Слушаю, Алексей Николаевич.
– В понедельник шестое мая, рождение государя, неприсутственный день. Я хочу пройтись по тем смоленским достопримечательностям, которые еще не видел. Будет у вас время мне их показать? И сопроводить пояснениями.
Помощник полицмейстера задумался:
– Я ведь не чичерон какой, многого и сам не знаю. Вам бы Грачева попросить, он считается сведущим человеком.
– И все-таки?
– А что вы хотите увидеть?
