Закончив одно дело, Алексей Николаевич занялся другим. Он явился к всезнающему Руге и спросил:
– У вас есть евреи – купцы первой гильдии?
Владимир Эдуардович отложил бумаги, хитро поглядел на питерца и ответил:
– До черта таких.
– А поточнее?
– В Смоленске аж пятьдесят девять человек имеют первую гильдию, из них пятьдесят пять – евреи.
– Эх! А русским места уже нет? – возмутился командированный.
Титулярный советник со смехом обвинил гостя в антисемитизме. Потом добавил:
– Если быть точным, то здесь живут лишь двадцать четыре иудея. Остальные тридцать один человек торговли в Смоленске не ведут, а только выбирают документы на звание.
– Мне нужен список подобных негоциантов. Нет ли среди них жителей Осовца, что в Ломжинской губернии?
– В крепости им прописываться запрещено, – напомнил Руга. – А местечко Осовец слишком незначительное для купцов первой гильдии. Но есть один человек, который ведет большие обороты в Граево, на прусской границе. Это близко от крепости.
– Первой гильдии и живет в Граево? Там ведь по ту сторону станция Просткен?
– Именно так, – подтвердил помощник полицмейстера.
– Как зовут вашего купчину?
– Гиля Ельевич Шалыт.
Лыков сделался чрезвычайно серьезен:
– Владимир Эдуардович, мне нужно, чтобы этот человек честно ответил на мои вопросы. Я собираюсь в те места по… просьбе военных.
– Понятно, – кивнул титулярный советник.
– Как лучше построить разговор? От искренности Шалыта многое зависит.
– Он вполне порядочный человек, в торговых операциях безукоризненно честен. Торгует льном, больше моченцовым, но и стланцевым тоже
[62]. Недавно расширил свои операции на лес, выстроил на станции Граево большие склады. Что еще сказать? Пользуется кредитом в Пруссии.
– И как это поможет разговору?
Руга предложил:
– Вы побеседуйте с ним откровенно. Про шпионаж не надо, а вот про то, что ищете убийцу, упомяните. И задайте ваши вопросы.
– Без всяких экивоков?
– Да. С Гилей Ельевичем лучше по-честному, фальшь он почувствует и замкнется.
– Понял. Подскажите, где его найти.
Лыков записал адрес и удалился. Он не верил в честность купцов первой гильдии, тем более евреев, но чем черт не шутит?
Вечером статский советник встретился с подполковником Проданом и сказал, что готов ехать. Но сначала ему надо попасть в Граево. Контрразведчик удивился:
– Что ты там забыл?
– Есть идея. Зарако-Зараковский, возможно, ездил за секретным документом о пробной мобилизации Осовца в саму крепость…
– Кто бы его туда пустил!
– Ну, в окрестности, – поправился сыщик. – Или крепость торчит как пуп земли и вокруг нее пустота?
Игорь Алексеевич примирительно поднял руки:
– В точку попал, твое высокородие. Вокруг множество деревень. Населены они жмудами, поляками, евреями, даже немцы есть в изобилии. Так что все секреты на виду.
– Кто отвечает за соблюдение тайны? Крепостная жандармская команда?
– Да. Выходит это у них так себе, судя по твоим находкам, – скривился контрразведчик.
– Я привезу с собой фотографии Вячиса. Велел напечатать с клише
[63] пятьдесят копий. Парень видный, такого должны были запомнить. Думаю, он был при Зараковском наподобие денщика. И есть еще зацепка: на часовой цепи убийцы висел брелок из фальшивого золота с инициалами какой-то женщины. Вдруг люди эту историю вспомнят? Некая Л. З. Я разослал телеграфные запросы начальникам сыскных отделений ближайших городов. Они обойдут дешевых ювелиров, наведут справки.
– Почему именно дешевых?
– Потому, твое высокоблагородие, что настоящие ювелиры с новым золотом не работают. Ну, когда наш поезд?
– Завтра в семь до полудни.
– Еще успеем испить пива фабрикации акционерного общества Ефременкова и Мачульского.
Через сутки Лыков вышел на дебаркадере станции Граево. Продан остался в крепости толковать с жандармами.
Статский советник не раз бывал в Германии, но всегда въезжал в нее через другую пограничную станцию – Вержболово. Граево играло не менее значимую роль в русско-германской торговле, но пассажиров здесь было мало, все больше товарные грузы. Обороты с Кенигсбергом и Данцигом проходили через этот пункт. Потому и таможня здесь имелась первого класса, такие ставили лишь на самых важных станциях. Собственно местечко Граево Щучинского уезда Ломжинской губернии славилось разве что огромной фабрикой по производству тесьмы.
Алексей Николаевич не стал тратить время на туризм, хотя прусская станция Просткен-Зальцведель была в полуверсте отсюда и заграничный паспорт у сыщика имелся. Он сразу отправился на поиски нужного ему человека.
Контору Товарищества «Шалыт и компания» отыскать оказалось несложно. Она располагалась прямо напротив таможни. Расторопный еврейчик на входе лишь глянул на гостя и сразу же раскусил его. Он сунул голову в кабинет хозяина и сказал по-русски:
– К вам господин оттуда.
– Откуда еще «оттуда»? – раздраженно спросили в ответ, тоже по-русски, но с характерным акцентом.
– А увидите!
– Проси.
Лыков зашел в кабинет среднего размера, уставленный деловой мебелью без напускной роскоши. Его стоя встретил низенький человек лет шестидесяти, в тройке, очках и со счетами в руках.
– Ах да… Теперь я вижу, – сказал он, откладывая счеты. – Проходите. Чем обязан?
Сыщик протянул хозяину полицейский билет. Тот раскрыл его, и на лице мелькнула гримаса:
– Департамент полиции, чиновник особых поручений… Не охранное отделение и не жандармы. Или это лишь… маскировка? Извините мой наивный вопрос, я торгую льном и… ну, вы поняли.
– Я понял, господин Шалыт. Могу сразу успокоить: я уголовный сыщик и занимаюсь розыском убийц.
– Убийц? – Негоциант отшатнулся. – Но при чем здесь я?
– Сейчас объясню. Но сначала скажите, знаете ли вы этого человека?
Алексей Николаевич выложил на стол фотокарточки Вячиса. Шалыт взял их осторожно, словно бомбу, и стал внимательно рассматривать. Через минуту положил и сказал твердым голосом:
– Это лифляндец из Поневежиса. Он приходил ко мне однажды в Цемношке.
– Простите?
