Замирает на полуслове, переводя взгляд с Ростовской на меня и обратно.
Хищник внутри меня, раздражённо делает круг и ложится. Не в этот раз…
Но, мля, бойся!
Глава 8. Галочка
После вечерней изматывающей тренировки решаю убить себя ещё немного пробежкой. Мне надо прийти, упасть, отрубиться. Я уже третью ночь уснуть не могу! Вымотан так, что начинаю лажать на тренировках. Концентрация ни к чёрту. Виновница, конечно же, Ростовская…
Выжимая из себя последний ресурс, максимально ускоряюсь. Круг, второй, третий… Дыхалка отказывает.
Тренеры, стоящие недалеко в кружке, оборачиваются. И, прекратив разговор, наблюдают за моим спринтом.
Добегаю до конца третий круг и падаю на искусственное покрытие футбольного поля. Мокрый… Мышцы дрожат. Легкие горят. Дыхание с шумом вылетает наружу.
— Ну ты машина, Тарханов!
— Мощностей как у белаза.
— Терминатор. Ты же еле с татами выполз!
— У тебя там реактор?
Да, у меня там реактор, он меня сжигает. Алëна сегодня не вернулась на базу. И мне страшно, что не вернётся совсем. Что она там с тем, с кем иногда переписывается по телефону и улыбается ему в экран. С тем, кто цветы отправил. А я ничего не сделал, чтобы она захотела остаться рядом со мной. Я не знаю, что можно сделать. Это только в теории просто. А в нашей ситуации — ничего не работает.
Проходя мимо Бес подаёт мне руку. Хватаюсь. Тянет на себя, помогая встать.
— Красавчик, — хлопает по плечу. — А на татами косячил сегодня. Чего так?
— Аа… — отмахиваюсь, сбивчиво объясняя. — Бессонница достала. Под утро вырубаюсь. Башка болит… Сконцентрироваться не могу. Просчитать соперника не могу. Вата…
Сжимаю виски. Под пальцами грохочет пульс.
— Хм… Соревнования скоро. Пусть Алëна тебе сегодня ноотропчик назначит какой-нибудь и мелатонин.
— Так… нет же еë.
— Приехала. Дойдешь? — с сомнением смотрит на мои подрагивающие мышцы.
До Алëны то? Да я долечу, мля!
Все разбредаются по корпусам, скоро отбой. А я иду против течения к административному корпусу.
Стукнув пару раз в дверь «больнички», захожу внутрь не дожидаясь ответа.
Алëна сидя за столом что-то набирает на ноуте.
— Вечер добрый… — падаю на кушетку.
Мои плечи едва втискиваются. Одна рука повисает.
Ростовская поднимает на меня взгляд.
— Что в этот раз?
— Бес отправил.
— Мхм… Подождёт пять минут?
— Подождёт.
Закрываю глаза. В кабинете пахнет не лекарствами, а еë парфюмом. Втягиваю его в себя, он попадая по скрытым струнам, что-то нереальное делает с моим телом. Мне внутри него тесно. И хочется распотрошить просто и вколотиться в источник этого запаха! Тело моë тут же забывает, что пережило за последние три часа. И вообще-то грозилось издохнуть еще минут двадцать назад. А сейчас оно хочет… Оно хочет, да!
Слушаю щелканье клавиатуры.
— Как Вы провели день, Алёна Максимовна? — сипло спрашиваю, едва справляясь с интонациями.
— Спасибо, хорошо.
С таким вздохом, словно: «Ты опять начинаешь, Тарханов?». Да, я опять…
— Я не это спросил. Я спросил «как».
— Вот тебе я ещё не отчитывалась, — стучат в мою сторону каблуки. Стучат немного неравномерно.
Каблуки… И юбка, скорее всего. Юбка-карандаш. Мне фантазируется именно так. С её точенной женственной фигурой это просто бомба!
Останавливается рядом. Аромат парфюма становится чуть ярче. Пальцы ложатся на мою артерию, ловя пульс.
— Ого… Ты как чувствуешь себя??
Распахиваются глаза.
И я не знаю, как это получается… Явно вопреки моей воле. Но пальцы сами, ей богу, прикоснувшись к её щиколотке медленно скользят вверх по икре под коленку.
Алёна, дёрнувшись, застывает, не мигая смотрит мне в глаза.
Перебор… Факт.
Одно дело — поцеловать. Это эмоции. Другое — лапать. Это уже похоть.
Мне бы не хотелось сводить себя к похоти в еë глазах. Нет, похоть никуда не денешь, она меня мучает. Но дело, ведь, не в ней. Гораздо сильнее меня мучает другое. Я хочу не только это тело, я хочу женщину в нëм. Это совсем иначе!
Сжимаю непослушные пальцы в кулак.
— Я не намеренно… — шепчу я. — Извини.
— По привычке? — со злым скепсисом дёргает бровями Алёна.
Растерявшись, не нахожу, что ей ответить.
— Сядь. Давление измерю.
— Давление норм, — присаживаюсь.
Взгляд упирается в еë грудь. Она в белой обтягивающей блузке. И в «карандаше» с завышенной талией. Вау! И очень-очень близко.
— Мне снотворное нужно, — сглатываю я.
Теперь уж точно.
Наклоняется, задирает мне веко. Рефлекторно подаюсь назад, вырываясь.
— Не дергайся. Зрачки расширены.
Наши лица так близко.
— Я в порядке. Просто спать не могу.
— Почему?
— Потому… — облизываю губы.
— Только попробуй, Тарханов!
Да… Я в секунде от того, чтобы зажмуриться и как котёнок ткнуться опять в эти манящие губы.
Но… не работает это так.
— Ай… — морщится она, переступив с ноги на ногу.
— Что?
— Ничего… Супинатор сломался.
Вздыхает.
— Что за зверь? — опускаю взгляд вниз. — Туфли?
— Да.
— Снимай! Я принесу кроссовки, хочешь?
— А на конференцию я завтра тоже в кроссовках? — опять вздох.
Снимает туфельки. Одна туфля падает с каблука набок. Красиво…
Обувает пляжные белые сланцы.
— Конференция?
— Мхм…
— Во сколько?
— К восьми.
Поднимаю за каблуки еë туфельки.
— Отбой пока со снотворным.
Выхожу из кабинета.
— Марат!
Не оборачиваюсь. Мне очень хочется сделать для неë что-нибудь. Она никогда не позволяет. Тормознет и сейчас. Поэтому, я не оставляю ей такого шанса.
Лёгкой трусцой добегаю до Беса.
— Бессо Давидович, дайте ключи от тачки. Очень надо.
Сталкиваемся взглядами. Сверлит…
