— Всë. Я понял. Маму пригласи, поедет или нет — её дело. Но пригласи. Я не позволю ничего обесценивать. А из мужчин? Может дядя… Брат? Кто тебя мне отдаст-то?
— Я барышня самостоятельная, отдамся сама, — тяну его за воротник куртки, требуя поцелуй.
— Мм… — покусывает мои губы. — Какая же ты, вкусная, тёплая…
— Истеричка, плакса, скандалистка…
— Ты хорошо держишься.
— Оно внутри сейчас.
— Женьку забираем на выходные? — снова отвлекает меня он.
— Обязательно. Я ему костюм куплю на свадьбу.
В школе Рустам не появляется несколько дней. И в коридоре неожиданно шумно. Дети балуются и бегают.
— Ибрагим! — ловит за шкирку пацана лет пятнадцати Бессо. — Твой тренер сказал, что ты две тренировки пропустил.
— Заберите нас, Бессо Давидович, мы хотим у Вас тренироваться. У Евгения Петровича одни кнуты, никаких пряников. У ваших не так, они говорят.
— У меня пряники жёсткие, Ибрагим. Я ими тоже бью похлеще, чем кнутом. Мои не говорили?
— Я хочу в команду.
— Хочешь в команду, покажи себя на зимних. Возьму. А будешь пропускать, зимние соревнования завалишь.
Отпускает.
— Это что за парни? — шепчу ему, показывая на пятерых незнакомых ребят у окна.
Устало и с досадой смотрят по сторонам.
— Добрый день, — подходим к ним. — Вы по какому вопросу?
— Мы на ММА. «Спарта проводит набор…».
Показывают объявление в соцсетях. От четырнадцати лет, только со спортивными достижениями в единоборствах. Неделю уже крутится.
— Ждём уже второй час, — ворчат они.
Переглядываемся с Бессо. Рустам объявил набор? И забил?
— Рустам, к тебе дети пришли, — набирает его Бессо. — А… Ясно. Разберусь сам тогда. В мой кабинет идите, — кивает им Бессо.
— В налоговой его раскатывают.
— Что будешь с парнями делать?
— «Если безобразие нельзя, остановить, надо его возглавить». Сначала попробую переориентировать их на родные виды спорта. Если — нет, то буду искать путевого тренера на ММА. По боксу и кикбоксингу есть же у нас группы.
— Арсен звонит! — сжимается от страха мой живот.
— Скажи, что созвон через полчаса. Я пока с парнями поговорю. Без меня не начинайте.
— Я умру за полчаса! — шепчу я.
— У тебя всë будет хорошо. Арсен просто расскажет каким образом, ясно? — строго смотрит мне в глаза.
Ах эти твёрдые пряники…
— Сделаю нам пока чай, — покоряюсь я.
Глава 59 — Божественная канцелярия
На экране ноутбука мужчина лет пятидесяти. Типичный горец с проседью в волосах. И конечно же, совсем не похож на моего Бессо. Лицо у него строгое. А глаза — добрые.
Арсен в белом халате. Не глядя в экран, он что-то говорит на другом языке кому-то там. Но когда переходит на русский, я всё равно не понимаю ни слова из-за волнения и колотящего в уши пульса. И слова вроде бы слышу, но…
— Бессо. Аиша.
— О-о-ой… — темнеет в моих глазах.
Бессо берёт диванную подушку, кладёт к себе на колени. Хлопает по ней, предлагая мне как Бастет дома, залезть к нему на колени. Отодвигаясь, ложусь добровольно на подушку головой, пока не упала.
— Мне рассказывай, брат.
Перебирает пальцами мои волосы.
— Для начала — вопрос. Желаете ли вы знать пол ребёнка перед тем как…
— Нет! Я не хочу, чтобы на моего ребёнка давило ещё и завещание. Он и так будет несколько сдавлен в последние месяцы.
— Хорошо. Я тебя понял.
Сминает в руках конверт, не открывая. Выбрасывает в урну.
— Начнём с хорошего. Из всех случаев, с которыми мне приходилось сталкиваться в работе за последние десять лет, этот пожалуй, самый простой.
— Что он говорит, я не понимаю, — шепчу я.
Бессо закрывает мой рот ладонью. Это успокаивает. Потому что можно не слушать ничего. Он сам…
— У вас состоятельный рубец и плацента прикреплена не к нему. Это очень хорошо. Толщина и структура эндометрия в норме. Хотя…близка к её границе. Вероятно, из-за приёма противозачаточных. Матка уже была растянута до тридцати недель, когда её шили — это тоже плюс.
Говорит… Говорит… Я знаю, все эти анализы и сама могу консультировать по ним. Но сейчас я слышу только белый шум.
— Резюмируй, пожалуйста, — просит Бессо.
— Рубец эластичен и однороден. Размер матки — допустимый. Биохимия, гормоны, эндометрий — в норме. МРТ будет доступно только во втором триместре и там — каждые две-три недели мы будем следить за состоянием рубца. Как только степень растяжение станет опасной — сделаем кесарево. Пока что я не вижу причины прерывания беременности.
— Рекомендации, может, какие-то, ограничения.
— Вес не набирать, ребёнка не откармливать. Не нервничать. Нагрузки — умеренно. Питаться полноценно.
— И всё?… — недоверчиво.
— А что ты хотел? Да, риски есть.
— Какие?
— А какие риски у обычной беременности? Статистика в частном случае ничего не даёт. Каждый случай индивидуален. И с двурогой маткой женщины рожают здоровых детей. Там тоже, знаешь ли, тесновато. Вы делайте, что от вас зависит, врачи сделают, что от них зависит, а в статистику лезть не надо.
— Господи, я доношу или нет хотя бы до семи?! — поднимаюсь я.
— Ты можешь доносить и до восьми, — уклончиво разводит руками Арсен. — А доносишь или нет — это уже божественная канцелярия.
Бессо разговаривает с Арсеном про свадьбу.
А опять ничего не слышу. Меряю шагами кабинет.
Мне сказали что-то новое?
Нет…
И тогда и сейчас сказали одно и тоже — может да, а может нет. Но отчего то, тогда я слышала только «нет», а сейчас хочу слышать только «да».
Бессо закрывает ноутбук.
— Я рожу или нет? — жалобно смотрю ему в глаза.
— Сама — нет. Но кесарево это не трагедия.
— Ну я доношу?!
— А куда ты денешься? До какого-то срока доносишь.
— Может мне в больницу лечь??
— Нет.
— Может, что-то ещё…
— Нет! До пятого месяца мы мы просто беременная пара и всë. А там — покажет МРТ, нужно ли тебе лечь на сохранение.
Я опять что-то тревожное и невнятное лепечу, как невротик хватаю что-то в руки, бросаю, беру другое.
Бессо обнимает меня сзади, складывая ладони на животе.
