Его взгляд прямой, спокойный, но при этом я вижу эмоции. Сильные. Настолько острые, что режусь. Душу режу. Народ начинает хихикать.
Я выдерживаю взгляд и невозмутимо пожимаю плечами.
Все знают, что мы встречались три года. Все смотрят не на меня, а на него. Я делаю вид, что никогда не кончала с ним.
Глаза Матвея чуть сужаются, я приподнимаю брови вопросительно, дескать: что?
Пульс ускоряется.
– Надо это исправить, Юля, и как можно скорее! – кто–то ляпает спьяну. – С нормальным парнем!
– Да, как–нибудь несомненно! – поддакиваю я.
Следующая пара вопрос скучная. Но вот Любе везет. Она читает пискляво:
– Я никогда не имитировала оргазм.
Выпиваю.
Подавись.
Мне кажется, или Матвей слегка краснеет?
Бросает в меня раздраженный взгляд.
В этот момент кажется, будто мы вдвоем в этой комнате, и всё происходящее только ради нас двоих происходит. Все эти игры, все эти удары по гордости и иглы в сердце.
Облизываю губы. Матвей опускает глаза.
Я достала следующую карточки и читаю вслух:
– Я никогда не делала минет.
У меня остается последняя стопка с водой и хорошо бы ее приберечь, но... я не могу остановиться. Посто не могу и всё. Бросаю в Матвея быстрый взгляд. Сердце колотится на полную, под ребрами больно. Я хочу, чтобы Матвею тоже было больно. Пусть не под ребрами, пусть где угодно!
Я хочу, чтобы он умирал от боли, как я.
У нас с ним такой близости не было. Я никогда не ласкала его орально. Всегда очень стеснялась, он не настаивал. Мы расстались меньше двух месяцев назад.
Качаю головой и опрокидываю стопку. Народ взрывается аплодисментами и одобрительными возгласами.
Щеки вспыхивают.
Матвей встает из–за стола и уходит.
Глава 17
Зря. Понимаю это мгновенно, да поздно уже! Не отмотаешь.
Блин. Блин. Блинский!
Что же я наделала?
В ушах шумит, под ребрами колотится. На меня все смотрят! Не знаю, что думают, но поддержки там нет, да она бы и выбесила меня. Матвею очевидно хреново, не нужно меня в этом поддерживать! Кто–то блин, ну дайте совет, как себя вести, как действовать, чтобы наладить всё, а не разрушить еще сильнее.
Поспешно глаза опускаю, а потом, когда вскидываю их, натыкаюсь на прямой взгляд Захара. Обычно по–глупому насмешливый или безразличный, сейчас он шокированный. Захар делает движение головой, как бы говоря: «Ты совсем без мозгов?»
Отворачиваюсь, словно от затрещины. На алкоголь не свалишь, хотя... Пусть Захар думает, что я спьяну ляпнула. И Матвей пусть так думает. Когда он узнает о беременности, эта отмазка не пролезет. Нужно заканчивать этот цирк. Сказать правду и попроситься домой. Или хотя бы пойти спать.
Пропускаю волосы сквозь пальцы.
Я прилюдно обвинила мужчину в несостоятельностью в постели. Унизила. Он это стерпел и проигнорировал. Ушел после вопроса о минете. Кровь ударяет в лицо. Думать, что я у кого–то... сосала, для него по–прежнему невыносимо.
Пульс частит. Меня топит эмоциями, я захлебываюсь ими. От радости до боли. Да что же это!
Пытаюсь себе представить. Оглядываюсь. Вокруг парни в плавках или шортах. Я воображаю, что с кем–то из них уединяюсь и... дергаюсь. Отвратительно.
Встаю из–за стола и прохожусь по первому этажу. Нам нужно поговорить. Я хочу посмотреть ему в глаза и понять, почему он ушел. Почему не ответил, почему не кинул очередной камень.
Мне важно это узнать.
Матвея нет. За столом очередные взрывы тупого хохота, все эти люди до одного мне безразличны. Собственные эмоции душат. Их много! Намного больше, чем я способна через себя пропустить и осмыслить.
Не уследила и не поняла: он на второй этаж поднялся или на улицу вышел? Куртки нет на вешалке. На всякий случай поднимаюсь по лестнице, но там темный коридор, приглушенные мужские голоса. Быстро спускаюсь к свету.
Боже. Ну почему всё так!
– Юля, пошли в баню скорее! – Девчонки проходят мимо к вешалке. – Наша очередь! Идем женским коллективом, пусть только сунутся! Никаких парней. Ты с нами?
Здесь все, в том числе Люба. Оставаться в доме с ребятами и без Матвея идея так себе, поэтому беру чистое полотенце и накидываю куртку.
Мы пробегаем по крытому проходу в соседнее помещение, заходим в тамбур, затем, сняв верхнюю одежду, в парилку.
Девчонки вытягиваются на верхних полках, я присаживаюсь в самом внизу. Греюсь полминутки. Пора выходить, но прежде спрашиваю, кто с кем будет ночевать. Нет ли свободного местечка?
– Мы бронировали комнату на двоих, Юль. Сорри, – отвечает Маша.
– Можно поменять с кем–нибудь и взять на четверых. Пожалуйста. Настырность Славика и некоторых других будто даже пугает, – ежусь. – Все пьяные и какие–то агрессивные.
– Ты же сама предложила соревнования в автобусе за место, кто будет с тобой.
– Я же не сказала: да будет поединок! Лишь что–то вроде: вы еще подеритесь!
– Наши полудевственники взбудоражились в надежде, что им обломится, – засмеялась Кристина, сладко потянулась. – Тем более, после рассказов Кости.
– Причем здесь Костя? – не понимаю я, поморщившись. Ладони неприятно потеют, между лопаток – тоже. На нижней полке и не сильно жарко, но мне пора на выход.
Неужели все в мире видели тот трехсекундный случайный поцелуй?!
– А я говорила, что он наврал и Юля бы с ним не стала! – цыкнула Саша. – Он симпатичный, конечно, но что–то сомневаюсь. Тем более, Юля тогда еще встречалась с Матвеем.
Меня закручивает в круговорот и утаскивает на дно.
– О чем наврал? – спрашиваю, встав на ноги.
– Да Костя хвастался, что не просто так помогал тебе с выступлением ко дню первокурсника. Что у вас без был тайный романчик.
Голова натуральным образом кружится.
– Он такое рассказывал? – уточняю на всякий случай. – Конечно, не просто так! Ему пропуски проставили и на зачетах добавят баллы.
– Даже фотки ходят, где вы в обнимку лежите.
– Это фотошоп.
– Может быть. Юль, если хочешь, давай поменяемся местами, – говорит Кристина. – Я пока вообще не планирую спать. Но за это покажешь свой курсач, хорошо?
– Хорошо. Спасибо.
Выхожу из парилки и иду по коридорчику дальше.
Здесь за поворотом несколько душевых кабинок. Часть сломаны. У части дверцы без замков. Ну Люба, ну выбрала базу отдыха! Спасибо, если и не сгорим.
