Она жмет по газам, а я срываюсь с места и бегу вперед. Не понимаю, что делаю и зачем, просто нужно ее остановить сейчас.
Перегораживаю дорогу. Она крутит руль в сторону. Потом жмет на газ. Машина шлифует. Разворачивается и выезжает через газон на параллельную дорогу. А затем вместо того, чтобы ехать вперед, «Черри» сдает назад и сбивает больничный баннер, который с адским звуком царапает задний бампер, а потом и бочину новенькой машины.
Мои глаза расширяются. Я прижимаю ладони к вискам и застываю.
Ка–апец!!
Юля выпрыгивает из машины, оббегает ее. Оборачивается ко мне и кричит:
– Папа меня убьет!
Глава 28
Юля
Смотрю на поцарапанную новенькую папину машину и хочу умереть на месте. Как я ему скажу?! Господи, зачем я поперлась спасать Матвея на ночь глядя!
Переживала ведь за этого придурка до смерти! Мало ли что натворить может на горячую голову! А ему хоть бы что! Вон стоит, ухмыляется.
С чего началось всё? Я в автобусе ехала, когда Любаша скинула сообщение с адресом, где наши одногруппники внезапно решили собраться. В общем чате было под пятьсот сообщения, со вчерашнего дня туда не заходила.
«Я домой еду с танцев, – написала ей быстро. – Хочу помыться и полежать».
Неделю с Матвеем не общались. Для меня это очень много. Настроение как таковое отсутствовало.
«Приезжай, Юль! Должно быть весело. Я сейчас с Захаром туда как раз еду».
«Ого! Как вы пересеклись?»
«Помнишь, в ту пятницу мы в клубе вместе были? Захар спросил у Олега, не нужен ли тому мустанг. Олегу–то нет, он отмахнулся, я и забыла. А друг его, оказывается, заинтересовался. Сегодня ездили смотреть. Захар вызвался докинуть меня. Классная у него бэха».
«Матвея там не было?»
«Нет».
«Ясно. Если надумаю, позвоню, Любаш. Спасибо, что не забываешь».
«Никогда!»
«И будь осторожнее с Захаром. Он не такой милаха, каким хочет казаться».
«Конечно».
Домой приехала, помылась, перекусила и на кровать рухнула. Родители сегодня в гостях допоздна, а я одна–одинешенька. Без Матвея в пятницу. Столько упущенного времени!
Открыла телефон, полистала нашу с ним переписку. Мотала и мотала вверх. Выше и выше. Месяц назад, два... Увлеклась и зачиталась! Взахлеб, клянусь. Рот до ушей был сразу и слезы из глаз. Он дурак такой, конечно. Но может быть очень милым.
Внезапно картинка не экране сменилась на Любину фотографию. И правда никогда обо мне не забудет. Я приняла вызов. Зевнула широко и произнесла:
– Да, Любаша?
– Юля! – Люба торопилась и нервничала. – Ты не едешь в бар?
– Да нет, я дома валяюсь.
– Тут что–то ненормальное творится! Позвони Матвею. Я ему набирала, но он не отвечает!
Пульс сразу частить начал. То ли встревоженность подруги зарядила, то ли при заветном имени мир покачнулся.
Резко села.
– Что случилось–то?
– Я сама не очень поняла. Всё нормально было, мы за столом сидели, ели, болтали, выпили. Потом парни пошли курить, Захар с ними.
– А что Захар там делал?
– Остался ненадолго. Он голодный был... Да неважно! Он пошел с ними курить и сразу ссора началась. Я не поняла, в чем дело, но Костя велел домой ехать. И заявил, что Матвей скоро тоже подъедет.
– Матвей?!
– Я боюсь, что будет драка, Юль. Все пьяные и агрессивные. О, а вот и Матвей идет!
Я сразу догадалась, в чем дело. Ладони сжала и ахнула. Нас с Костей видели. Боже... Кто–то рассказал Матвею! Почему он не позвонил мне? Дурак какой!
К двери бросилась, ключи от машины схватила по пути. И на улицу!
Сейчас смотрю на испорченный «Черри» и плачу! Как глупо всё это было! И не вернуть, не отмотать время.
Я никогда не подводила папу! Мы практически не ссорились, да что там! На меня голос ни разу не повысили.
Никогда на свете!
Пока я не встретила этого человека!
Оборачиваюсь к Матвею и кричу:
– Это ты виноват! Ты! Я должна была дома сидеть и книжку читать! Из–за тебя в моей жизни всё ужасно! Из–за тебя одного!
Матвей смотрит ошалело. Переводит тему:
– У машины КАСКО?
– Какая разница! Как я папе скажу?!
К нам охранник подбегает и начинает сразу орать. Потом, видимо наши лица напуганные заметив, смягчается. Сообщает, что полицию вызвал уже. Нужно происшествие зафиксировать. Испортили баннер, тоесть государственное имущество.
Полицию?! Внутри всё обмирает. Я руками лицо закрываю. Они в универ сообщат, что начнется–то! Меня из профсоюза выгонят.
Матвей подходит и обнимает. Я сперва дергаюсь. Вырываться пытаюсь, отпихиваю его, потом сдаюсь. Что уж теперь. Делов наделала. Замираю, дрожу. Позволяю обнимать себя, гладить. Слезы градом сыпятся. Я никогда не подводила родителей. Мне так жаль, так жаль, что сейчас это случилось! Со мной всюду проблемы: и на учебе, и на работе. И Костя пострадал. И Матвей в бешенстве. И машина, Боже! Папа так ей радовался! Столько времени копил!
Полиция и отец приезжают почти одновременно. Папа всё–таки чуточку раньше. Выбегает из такси, несется к нам. Напуганный. Убеждается, что со мной всё в порядке, включает фонарик на телефоне и подходит ближе к «Черри».
Меня потряхивает.
– Ты права, так не может продолжаться, – говорит Матвей в полголоса. Ровно, медленно. – Всё просто отвратительно. Я тебя отпущу.
– Что? – оборачиваюсь.
– Всё равно мы никогда не простим друг друга. Поздно слишком.
– Как это случилось? – спрашивает отец громко, поднимаясь с корточек.
Матвей поднимает руку и говорит:
– Это я виноват. Забрал у нее ключи, перепутал педали. Простите.
Я смотрю на него обалдело. Хочу возразить, но почему–то молчу. Сил на это нет. Мне очень хочется быть невиновной.
– Давайте Юле такси вызовем. Пусть домой едет. Я расскажу, как случилось.
Уже сидя в машине и подъезжая к дому, я понимаю, что Матвей был выпившим. И получилось, будто он сел за рулем в пьяном виде!
Следующим утром просыпаюсь от хлопка входной двери. На часах — половина седьмого. Кажется, я уснула ближе к пяти. До этого слонялась по квартире, маялась. Старалась не шуметь, чтобы маму не разбудить. А как замок щелкнул, на матрасе подпрыгнула и кинулась в прихожую.
Отец снимает холодную после улицы одежду. Он только приехал. Выглядит усталым, даже измученным.
