Мой желудок переворачивается.
– Ты серьезно? Как же бокс? Я думала…
– Я справлюсь и с тем, и с другим, – говорит он решительно. – Просто… будь честна со мной. Всегда.
Проблема в том, что у меня есть секреты, которыми я не могу с ним поделиться. Я и так рассказала ему слишком многое. Вдруг он решит, что от меня чересчур много проблем, если я открою ему, что отец, возможно, не просто связан с картелем, а уже стал наркобароном Эль Фуэго? Его связи с Сантьяго Вега и следователи, вышедшие из нашего дома с чемоданчиком – намек на то, что он может быть виновен. А теперь моя бабушка рассказала мне, что у него были какие-то темные дела.
Но я веду себя эгоистично и отвечаю:
– Я хочу, чтобы и ты был честным со мной, Райан. – Мне больно, что я не могу открыть ему всю правду.
– Так и будет. – Он посылает мне легкую улыбку. – Если быть честным, то от тех жареных штучек с говядиной, приготовленных твоей бабушкой, можно просто стать зависимым. Положи их на мою могилу в День Мертвых. Я тренируюсь и не должен есть ничего жареного.
– Мне нужно положительно влиять на тебя, или Хуан Камачо будет мной недоволен. Больше никакой жареной еды.
Внезапно мне кажется, что я могу собрать пазл, которым стала моя жизнь. Если кусочек «Райан» встанет на место, то одна часть моей жизни будет в порядке. Я больше не буду одинока.
По крайней мере, сейчас.
Когда мы возвращаемся в дом, абуэла Кармела видит, что между мной и Райаном что-то изменилось. Стало легче, словно дождевая туча только что ушла.
Несколько часов проходят за рассказом про последние пару лет моей жизни, и нам пора собираться. Бабушка упрашивает нас остаться на ночь, но мне нужно вернуться домой к вечеру. Так что она пакует нам еду и произносит вдохновляющую речь о том, как важно оставаться сильными.
Слезы наполняют мои глаза, когда мы прощаемся, но я обещаю вскоре навестить ее.
– Ненавижу плакать, – говорю я Райану, когда мы отъезжаем от ее дома и направляемся к себе.
– Я не плачу, – говорит Райан, – с седьмого класса.
– А я часто это делаю, – признаюсь я. – Не постоянно, только когда переживаю. Слезы высвобождают напряжение. – Я искоса смотрю на него. – Тебе стоит как-нибудь попробовать.
– Хочешь сказать, что я напряжен?
Я смеюсь.
– Да.
– Ты права, – говорит он.
– Что ты хочешь сделать в жизни, Райан? Кроме бокса, – спрашиваю я.
Его руки покоятся на руле.
– Не знаю. Я особо не думал о будущем. – Он колеблется и тяжело вздыхает. – Не то чтобы у меня было много вариантов.
– Что насчет колледжа? Это тоже вариант.
– Я недостаточно умен для колледжа. Мои оценки в школе – просто жуть. – Он косится на меня. – Дай угадаю. У тебя план расписан на десять лет. После выпуска – в колледж. Получить специальность хирурга. Еще через несколько лет выйти замуж и завести детей. Я угадал?
– У меня нет плана на десять лет, – говорю я ему, затем смущенно улыбаюсь, – я стану кардиохирургом, но, если честно, это не моя мечта.
– Тогда чья?
– Моего брата, Лукаса.
– Не знал, что у тебя есть брат.
– Он умер пару лет назад. Проблемы с сердцем. – Я ковыряю ноготь. – Это был план родителей, а я боюсь возразить, потому что не хочу делать им больно, они и так сильно скучают по брату.
– Я думал, что мексиканцы должны почитать мертвых.
– Я так и делаю, – говорю я ему. – Как умею. Я не рассказывала тебе, что мы с Лукасом, бывало, пробирались в машину папы и слушали «Тени Тьмы». Он включал музыку так громко, что мои барабанные перепонки потом звенели днями напролет. – Я вздыхаю. – Я скучаю по нему.
– Думаю, он предпочел бы, чтобы ты занималась тем, чем сама хочешь, а не тем, чем собирался заниматься он.
Я пожимаю плечами.
– Ты, наверное, прав.
– Если бы ты могла делать что угодно, что бы ты выбрала?
– Думаю, я хотела бы помогать нуждающимся детям, таким, как тот маленький мальчик, которого я встретила на фестивале. Отдав ему деньги на еду, я почувствовала себя более живой и настоящей.
– Ты удивительная девушка, ты это знаешь?
Вскоре мы выезжаем на шоссе, но часть дороги перекрыта. Патрульный говорит нам воспользоваться объездным путем, и это настораживает. Они не в форме и ведут себя странно. Когда позади одной из патрульных машин я вижу парня с ружьем в грузовике, мне кажется, что они везут наркотики. Я говорю Райану, что нам лучше свернуть и поехать по проселочной дороге.
Мысли о войне между «Лос Калаверас» и «Лос Рейес дель Норте» все еще свежи в моей голове.
– По этой дороге придется ехать дольше, – недовольно говорю я, рассматривая машины у нас на пути в поисках чего-нибудь подозрительного. Я просто хочу как можно дальше убраться от перекрытого участка.
– Мне это тоже не нравится, – говорит он, и в его голосе та же глубокая тревога.
Райан сжимает руль и быстро ведет машину по безлюдным холмам с фермами, вокруг которых больше ничего нет.
– Вообще, это не считается опасной зоной, – сообщаю я ему. Большинство мест безопасны, просто не всегда легко отделить плохих парней от хороших.
– Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Далила.
Еще через полчаса пыльной проселочной дороги он слегка касается моей руки, словно освежая и оживляя меня. То, что мы вместе в этом путешествии, кажется таким правильным. Без него я бы не справилась.
Но, как только я думаю, что мы в безопасности, двигатель начинает реветь, и пикап замедляется.
– Что за черт? – говорит он и жмет на газ.
– Что происходит? – спрашиваю я в панике.
Райан съезжает на обочину, и грузовик полностью останавливается, хотя он еще не успел нажать на тормоза.
– Понятия не имею. У нас все еще четверть бака, и шины в порядке. Может, он перегрелся.
– Перегрелся? О нет. Мне нужно вернуться домой к ночи, Райан. Нам небезопасно оставаться здесь.
Особенно когда вокруг нет никого, кто мог бы помочь.
Двадцать девятая глава
Райан
Только я успел решить, что неудачи уже позади, как жизнь снова напоминает мне, что я не могу избежать своей черной тучи.
Я выхожу из грузовика и осматриваю шины. Они в полном порядке. Под капотом я тоже не вижу подсказок, почему грузовик мог остановиться. Двигатель, конечно, горячий, но не дымит.
Черт.
Я проверяю уровень жидкости. Все в порядке. Я проверяю шланги – вдруг что-то снова расплавилось в этом адовом пекле. Они в норме. Грузовик не старый, поэтому я понятия не имею, в чем проблема. Мы застряли посреди чертовой пустоты.
