– Поехали, прежде чем она решит снова перегреться.
– Да, мадам. – Райан переключает передачу, и мы выезжаем. Вскоре мы снова оказываемся на главном шоссе. Я выдыхаю от облегчения. В этот раз там нет ни перекрытия, ни странных патрульных.
– Проверь свой сотовый, – говорит Райан, когда мы проезжаем телефонную вышку. – Позвони родителям и скажи, что уже в пути.
Я вздрагиваю от мысли, что папа и мама сердятся на меня. И от мысли, что придется рассказать им, чем поделилась со мной бабушка Кармела.
– Не могу.
– Ты должна. Они точно волнуются, и им нужно знать, что ты в безопасности. Они, скорее всего, думают, что тебя убили или похитили. Это не круто.
Я делаю глубокий вдох.
– Знаю. Ты прав.
Он берет меня за руку и нежно гладит.
– Позвони им и послушай, как они будут кричать на тебя и угрожать лишить свободы на какое-то время. Прими это стойко, как чемпион.
Я чувствую тошноту и не хочу принимать это как чемпион. Если бы пикап не сломался прошлой ночью, я была бы дома, и никто бы не узнал, что я навещала бабушку Кармелу.
Это вина пикапа, а не моя.
Конечно, мне бы хотелось думать, что это правда, но это не так. Это моя вина. И, как сказал Райан, я должна принять последствия. Я включаю телефон. Как я и подозревала, на нем сотни сообщений и пропущеных от моих родителей и Деми.
Сначала я звоню родителям. Папа отвечает после первого гудка.
– Далила!
– Это я. Я в порядке, – быстро говорю я. – Наш пикап сломался прошлой ночью в горах, после того как мы навестили abuela Кармелу и…
Папа разражается тирадой, приказывая мне немедленно возвращаться домой, и спрашивает, с кем я. Я хочу солгать, что одна или с Деми, но решаю рассказать правду. Когда я говорю, что провела ночь в грузовике в горах с Райаном, он приказывает мне немедленно вернуться домой и вешает трубку.
– Как все прошло? – спрашивает Райан, когда я кладу телефон себе на колени.
Я не отвечаю. Мне хочется плакать. Я явно не принимаю это как чемпион.
– Настолько хорошо, да? – Он протягивает руку и берет мою, но я отталкиваю ее.
– Думаю, он может навредить тебе, – говорю я Райану, и мой голос дрожит.
– Я приму это как чемпион, – шутит он.
– Не смешно. – От одной мысли, что Райану могут навредить, мой желудок начинает скручивать.
Мне восемнадцать, и я вроде как больше не ребенок, но моя жизнь всегда шла под диктовку родителей. Фальшивая свобода, которая у меня была – это столько свободы, сколько они решали мне дать. Пришло время самой принимать решения.
Мы едем несколько часов. Все мое тело напрягается, когда я вижу указатель на Панче.
Пикап, обычно наполненный нашими бесконечными разговорами, внезапно становится жутковато тихим, пока мы направляемся по дороге к «Ла Хоя де Сандоваль». Вообще, мне впервые страшно возвращаться домой.
Папа, Джерардо и полдюжины других телохранителей ждут нас перед воротами.
– Не выходи из пикапа, Райан, – умоляю я. – Пожалуйста, пообещай, что не выйдешь из пикапа.
Он поворачивается ко мне с извиняющимся выражением лица. Я знаю, что он собирается выйти. Я никогда не видела папу таким злым, но я никогда раньше и не проводила ночь с парнем.
Я выпрыгиваю из грузовика, чтобы помешать папе наброситься на Райана.
– Это моя вина, – лихорадочно говорю я. – Я солгала Райану, сказав, что ты разрешил. Потом наш пикап сломался, и я сказала ему, что небезопасно…
– Entra a la casa
[81], Dalila, – приказывает папа.
– Но папа!
Он даже не смотрит на меня.
– Заходи в дом, – снова приказывает он.
Он изменился всего за несколько недель. Из любящего отца стал жестоким, непрощающим диктатором.
Взгляд отца направлен на Райана, вышедшего из грузовика. Я знаю, что произойдет. Вряд ли папа собрал своих наемных громил, чтобы просто убедиться, что Райан пообедает, прежде чем отправится в спортзал.
Они здесь, чтобы напугать его и, возможно, избить.
Я не дам этому произойти. Я поклялась себе, что буду защищать его, и не стану стоять в сторонке, раз он попал в неприятности из-за моей лжи.
Я спешу к Райану и обнимаю его.
– Все нормально, Далила, – говорит он спокойным тоном.
Почему он так спокоен? Ему все равно, что его могут побить несколько мужчин?
– Дон Сандоваль, пожалуйста, примите мои извинения, – говорит Райан с таким достоинством и уважением, что мое сердце готово взорваться. Он обнимает меня, словно защищая. – Далила просто хотела навестить свою бабушку, и я подумал…
– У тебя нет права думать ни о чем касательно моей дочери, – говорит папа сквозь сжатые зубы. – Далила, я не стану повторять.
– Иди, – подталкивает меня Райан, убирая от меня руки. – Со мной все будет в порядке.
Я думаю о словах, которые он говорил. «Я приму это как чемпион». Но я не хочу, чтобы ему навредили. Если бы папа просто послушал меня, то понял бы, что это моя вина.
– Пообещай мне, что не навредишь ему, папа! – кричу я. – Он ничего плохого не сделал. Он мне просто помог. – Я не могу отпустить Райана, пока не получу обещание. Я знаю, что публично проявляю неуважение к отцу, не подчиняясь его приказам. Но я должна встать на защиту Райана.
Как он бы защитил меня.
– Просто иди в дом, – говорит Райан. – Делай, что говорит твой отец.
– Только если он пообещает, что не тронет тебя.
– Ладно, – говорит папа. – Я его не трону.
Я осторожно отхожу от Райана и бросаю на него последний взгляд. Он ободряюще кивает, и я прохожу через ворота «Ла Хоя де Сандоваль». Я оглядываю разноцветные картины на стенах, мозаику на полу. Раньше ее роскошь радовала меня, но теперь она кажется фальшивой и вымышленной. Это не драгоценный камень joya. Это просто фасад.
Впервые в жизни я не чувствую себя дома в «Ла Хоя де Сандоваль».
Тридцать первая глава
Райан
Я знаю, что сейчас буду жрать дерьмо. Я один, а против меня больше, чем просто горсточка, наемных громил. По поведению отца Далилы видно, что он реально хочет убить меня.
Я понимаю, что ему противен тот факт, что я провел ночь с Далилой. Мне не нравится, что она пыталась с ним поговорить, а он не стал слушать. Он отказал ей в праве голоса.
Когда Далила оказывается дома в безопасности, я направляюсь обратно к пикапу. Но двое телохранителей дона Сандоваля преграждают мне дорогу.
