– В лагере том пионерском, ети его в душу, персонала было пятнадцать человек. Где девять – мы все в курсе. Из шести оставшихся четверо умерли своей смертью в разные годы, от старости, от болезней – проверено. Один утонул, давно, в девяносто первом. Там тоже все чисто.
– Получается – остается один-единственный, как у вас выражаются, фигурант? – спросил Илья.
– Угу, – кивнул Громыко. – Его пробивали уже. Это некто Бутырин Василий Иосифович, 1965 года рождения, русский, несудимый, в прошлом школьный учитель, географ. В начале девяностых отложил он указку и тряпку, сморкнулся и двинул в бизнес. Успешно двинул, аж завидки берут. Создал фармацевтическую фирму, вышел на западных производителей, заключил дилерские контракты и развернулся по полной программе.
– П-асут-его? – поинтересовалась Яна.
– Нет, – угрюмо ответил начальник «Светлояра» и пояснил: – Летом прошлого года весь такой стабильный и отлаженный бизнес Бутырина вдруг пошел вразнос. Прокол за проколом, обвал за обвалом. В итоге обнищал наш Василий Иосифович, причем стремительно, в одночасье. Ну, а дальше по известной схеме...
– Я так думаю, – проскрежетал граф Торлецкий, – что этот господин – претендент на то, чтобы его хладное чело украсилось древнеславянской цифирью.
– Так все думают, – Громыко вздохнул, – вот только найти Бутырина ни муровцы, ни мы пока не можем. Квартира на жену записана. Причем она его выгнала, застав с блядежкой какой-то. Ну, Василий наш чемоданчик собрал, дверью хлопнул и отчалил в неизвестном направлении. Путешественник, япона-мама...
– С-ж-ной р-згов-ривали? – Яна покрутила пальцами в воздухе. – К-онт-кты-п-тались н-йти?
– Януля, ну за кого ты меня держишь? – Громыко печально усмехнулся: – И жену, и друзей, и родню, и приятелей, и партнеров по бизнесу опросили – нулево! Видать, крепко припечатало мужика – залег на дно и бухает небось с горя. Жена уж и сама не рада, ревет в три ручья. Короче, сильно подозреваю, что всплывет Василий Иосифович Бутырин только в виде трупака. И тоже где-нибудь в окрестностях станции Бобылино...
– Ну так что, господа сыщики, – подытожил граф, вставая, – рабочая версия у нас одна: по какой-то непонятной причине порождения Хтоноса уничтожают, причем очень жестоко, сотрудников скаутского, точнее, пардон ...э-э-э, пионерского лагеря, видимо, считая их виновными в том, что произошло почти двадцать лет назад в сибирской тайге. Думаю, нужно совершить вояж к местам убийств. Не могу гарантировать, но, возможно, мне удастся обнаружить какие-нибудь следы проявления хтонических энергий...
– Вот это верно! – закивал Громыко, – давай, Анатольич, завтра и поедем. Ну, а мои ребята Бутырина продолжат искать, в параллель с ментами и фээсбэшниками. Авось кому-то и повезет...
– Ник-Кузич! – вдруг торопливее обычного прострекотала Яна, вертя в руках карту с пометками, – а-с-пис-ок ж-ртв-с-д-атами-у-б-йств-есть?
– Само собой. Только зачем тебе? – Громыко порылся в папке, вытащил несколько листочков, скрепленных степлером: – На вот. Но имей в виду – над ним такие зубры колдовали, такие спецы...
– Да-л-дно... – процедила сквозь зубы девушка, впиваясь глазами в список.
– Ну, чего ты там увидела? – Илья бесцеремонно заглянул через плечо Яны, и тут же получил ладошкой по лбу:
– Пр-валов, не-м-шай!
Внимательно изучив список, Яна подошла к компьютеру, за которым уже минут двадцать сидел заскучавший Митя.
– М-тяй, др-жочек, а-пр-бей-ка-мне-в-от-э-ти-д-аты! Ну-ч-то-в-э-ти-дни-б-ло, ч-го-не-б-ыло...
– Ага, – Митя шмыгнул носом и заклацал клавиатурой, изредка сверяясь со списком.
– Зря ты, Янка. Только время тратим впустую, – пожал плечами Громыко. Похмелье, побежденное на время коньяком, потихонечку возвращалось к майору, и он на глазах сдувался, как прохудившийся мячик.
– Попытка – не пытка, – вступился за свою пассию Илья, – делать-то все одно нечего. Федор Анатольевич, а самоварчик можно раскочегарить?
– Как выражается нынешнее поколение – легко! – улыбнулся граф, сверкнув изумрудными глазами, отсоединил от самовара трубу и снял крышку.
Минут пятнадцать прошло в ожидании. Громыко, страдальчески морщась, перебрался на диван, укрылся пледом и вскоре захрапел. Илья и Яна нетерпеливо приплясывали за спиной у Мити, а тот все вбивал и вбивал даты в поисковые и новостные сайты, изредка сохраняя данные в отдельном файле.
– Прошу! – Торлецкий широким жестом пригласил к столу, разливая чай.
– Митяй, ну как, есть чего? – не выдержал Илья, садясь на свое место.
– Сейчас-сейчас... Еще минуточку... – пробормотал тот в ответ и с удвоенной скоростью забарабанил по клавиатуре.
Минуточка растянулась в десять. Наконец Митя откинулся на стуле и выдохнул:
– Фу-у... Все!
Лазерный принтер по-воробьиному зачирикал, пожирая бумагу. Ловко выхватив из приемного стопку отпечатанных листков, Митя гордо шлепнул их на стол.
– Держите. Тут все – события, происшествия, народный календарь, погода, исторические даты, курсы валют и цены на нефть. Все, что нашел.
Илья и граф одновременно протянули руки к распечатке, но всех опередила Яна. Едва не опрокинув стакан с чаем, она подхватила результаты Митиных трудов и впилась в них взглядом, быстро пробегая глазами по строчкам.
– Ну?! – Илья опять заглянул через плечо подруги, – есть чего?
– Есть! – торжествующе выкрикнула Яна и чиркнула ногтем по бумаге. – Точно – есть! Новолуния!
От волнения девушка перестала тараторить, и заговорила медленно:
– Вот смотрите: убийство Кузнецовой Раисы Павловны, бывшей вожатой первого отряда, произошло 8 апреля, в новолуние. Убийство Шитикова Петра Ивановича, физрука, – 6 июня, тоже в новолуние. И Горошко Алла Эдуардовна, старший методист, была убита в новолуние, 5 августа! Митя! Быстренько давай фазы луны за два последних года!
– Ща я, ща! – азартно прошипел юный адепт боевых искусств и бросился к компьютеру. Спустя несколько минут принтер вновь заскворчал, выдавая нужные Яне данные.
– Ну-ка, ну-ка... – пробормотала Коваленкова, сличая даты. – Точно! Все сходится. Все убийства совершались в новолуния! Ритуал! Явно – ритуал!
– Снимаю шляпу перед вашей догадливостью, мадемуазель! – граф Торлецкий встал и щелкнул каблуками. – Вот и не верь после этого в женскую интуицию...
– Когда ближайшее новолуние-то у нас? – вдруг поинтересовался с дивана «спящий» Громыко.
– Двадцатого февраля, Ник-Кузич! – откликнулась Яна, сверившись с распечаткой.
– Стало быть, три денька у нас осталось, чтобы Бутырина найти, – задумчиво пробормотал отставной майор, откидывая плед, и тут же, безо всякого перехода, добавил: – Анатольич, давай, разбанковывай свои запасы. Чапай думать будет!
Граф фыркнул, но послушно отворил резную дверцу буфета и извлек высокую бутылку «Московского» коньяка.
