– Одну минуту, почитаемый эррис! Никоим образом не посягая на решение Внешнего Круга относительно социально-экономической политики, я хотел бы прояснить один вопрос. Почитаемый эррис знает, что к весьма прискорбному нынешнему состоянию дел мы пришли не по своей воле. Нет! У сегодняшнего катаклизма есть автор, известный и даже упоминавшийся сегодня автор. Да, да, я говорю о эрри Удбурде, ныне заточенном в темнице Великого Круга. Убежден, что необходимо, не ограничиваясь обычной следственной процедурой, создать специальную комиссию по расследованию преступлений эрри Удбурда, дабы виновный получил все, что он заслуживает. Возражения?
Желающих возражать не нашлось.
– Слава Атису! – взревели Пастыри, поднимаясь со своих мест.
И никто не слышал, как эрри Вулпио вполголоса сказал своему соседу, эрри Моллису:
– А сам-то Поворачивающий, поговаривают, был у эрри Удбурда в выученниках! О времена, о нравы, почитаемый эрри.
– Да уж... – неопределенно ответил эрри Моллис и поспешил к выходу...
Глава третья
Щелчок. Последняя целла темподосье на сэра Окленда Кэмпбелла Геддеса, посла Великобритании в США в далеких двадцатых годах минувшего века, вывалилась из темпоскопа и, увлекаемая соединительным жгутиком, уползла в стену «яйца». Очередная ускоренная короткометражка из жизни давно почившего в бозе человека закончилась.
Вадим снял с головы транслятор, помассировал виски, с хрустом потянулся. Часы показывали половину шестого. За остававшееся до конца смены время можно было свободно успеть просмотреть еще одно досье.
Вздохнув, он нахлобучил на голову золотую блестящую полусферу и решительно повернул ключ-жезл.
«Так, кто у нас там следующий? Арчибальд Льюис Тикс. Ну и имечко...» – Вадим быстро пробежал глазами пластиковый бейджик, прикрепленный к первой целле нового досье, высунувшейся из отверстия в стене: «1953 года рождения, холост, без определенного рода занятий и места жительства. Погиб 03.04.87 при невыясненных обстоятельствах. Место гибели – склады компании „S&S“, Докландс. Да-а... Та еще радость – изучать подробности жизни бомжа».
Первая целла. Вспышка, привычно бьет в нос горелой пробкой. Пошла «картинка»...
Перед внутренним взором Вадима замельтешили силуэты людей, кирпичные стены, стойка дешевого паба – бутылки, стаканы, шейкеры...
Человек, носивший монументальное имя Арчибальд, оказался банальным алкоголиком. В целом его темподосье отличалось лишь одной приятной особенностью – в нем оказалось всего двенадцать целл.
«Краткость – сестра тупости», – подумал Вадим, бросил взгляд на последний пузырь, вползающий в темпоскоп. В маленькой герметичной латексной темнице лежал обрывок от бутылочной этикетки.
– «Чивас Рег...» – вслух прочитал Вадим и закрыл глаза.
Вспышка.
...Серое небо сорит мелким дождем. Холодный ветер с Атлантики леденит спину. Нужно повернуться, нужно протянуть руку и подтащить поближе к стене склада картонную коробку...
Арчибальд Льюис Тикс явно находился в привычном для него состоянии глубокого похмелья. Вадим помимо воли ощутил во рту мерзкий металлический привкус дешевого виски, выпитого накануне.
«Картинка», несмотря на максимальное ускорение, оставалась статичной довольно долго. Потом неожиданно Тикс привстал и на четвереньках убрался подальше от мокрой багровой стены из выщербленного кирпича, забившись в узкую щель между рифлеными контейнерами и бетонным забором.
Из-за угла появился человек в длинном плаще с поднятым капюшоном. Вот он уже у стены. Вот повернулся к ней лицом. Поднял руки. Стена пошла рябью...
«Стоп!» – скомандовал сам себе Вадим, ощупью нашел справа от аппарата рычаг и с силой передвинул его вперед, замедлив темпограмму.
«Картинка» задергалась, косые струи дождя разделились на отдельные капли, и те словно зависли в сыром воздухе. Человек у стены замер с поднятыми руками, а на кирпичной кладке отчетливо обозначились концентрические вздутия.
Замедлившись, изображение перешло в режим реального воспроизведения. Вадим стиснул зубы, пытаясь не обращать внимание на головную боль. Теперь он видел все так, словно бы сам находился там, где-то на задворках Докландса.
– ...аперт! Париес – аперт! – громко произнес человек в плаще и хлопнул в ладоши.
С хрустом разошлись казавшиеся незыблемыми кирпичи, и из образовавшейся дыры высунулась огромная черная голова – покатый лоб, низкая тяжелая челюсть, сплюснутый негритянский нос.
На этом сходство монстра с негроидной расой заканчивалось – у странного создания были ярко-синие глаза, пшеничные брови и вполне европейские черты лица.
«Кого-то он мне напоминает», – Вадим старался изо всех сил успокоиться, но сердце помимо его воли билось часто-часто, а ладони стали влажными. Еще бы! Впервые за все время работы в «гнезде» Завадскому удалось найти что-то действительно стоящее внимания.
По инструкции, обнаружив нечто необычное, темпосканер обязан был просмотреть всю темпограмму до конца, затем вернуть целлу в исходное положение и вновь просмотреть ее, включив запись.
Вадим, устроившись поудобнее, вслушался...
– Приветствую тебя, Облитус! – Человек-в-плаще поклонился Голове-из-дырки.
– И твоя привет, Потестат! – глухо ответила Голова, смешно шлепая пухлыми губами.
Вадим отметил, что обладатель плаща говорил по-английски, а вот его собеседник – на каком-то странном языке, в котором угадывались славянские корни. Хорошо еще, что, благодаря устройству темпоскопа, оператор понимал смысл сказанного на любом языке, пусть и с искажениями.
«Словенский? Чешский? Сербскохорватский? Польский?»
Впрочем, гадать было некогда – Голова вновь заговорила:
– Ты принес знания, который я хотел?
– Не все так просто, Облитус, – Человек-в-плаще замялся. – Я встречался со Старейшим, но он – хитрый лис, и информацию мне пришлось буквально тащить из него клещами. Выяснилось немногое... Когда Первый Пастырь расщепил мир, возник Рамус, иначе говоря, ответвление. В самом начале Рамус полностью копировал наш мир, за одним исключением – в нем не было Атиса и Кратоса, двух вечных противоборствующих сил. Следовательно, Рамус начал свое движение по реке времени линейно, без скачков и зигзагов. Постепенно он все больше и больше отходил от нашего, стволового мира. Соответственно, ход времени в нем замедлялся. Объяснить сложно, наиболее понятное толкование связывает этот феномен с увеличением углового расстояния по векторам движения...
– Объяснить сложно – и не нужно. Моя не понять главное – Рамус обречен идти свой дорога всегда?
– Да, Облитус. Наши миры уже никогда не пересекутся. Возможны лишь пространственно-временные туннели, на короткий период связывающие их. Причем чем дальше – тем сложнее их будет создавать. Ты удовлетворен?
