Поправлялась я стремительно, закаленный на свежем воздухе организм восстанавливался быстро. Спустя несколько дней я уже могла самостоятельно передвигаться по комнате. Граф больше не заходил. Я же думала о нем постоянно. Еще через несколько дней я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы сбежать. Я тихонько опустила ручку двери, не заперто. Выскользнула в коридор, посмотрела по сторонам. Никого. Никем не замеченная, добежала до лестницы.
– Бежишь? – раздался голос сзади. – Чего еще можно ожидать от таких, как ты? Все ночью, все тайком. Тебя никто не держит.
Я медленно обернулась. Граф стоял на верхней площадке. Гордая осанка, высоко поднятая голова. Аристократ до кончиков ногтей. Я сразу почувствовала себя маленькой и жалкой. Опустила голову.
– Прости меня. Я тебе благодарна. Вот только отец, – я подняла глаза, молитвенно сложила ладони.
– Твой отец останется здесь. И ответит по закону. Как и положено ворам. – Он развернулся, чтобы уйти.
– Подожди, – позвала я. Эхо множило мой выкрик. – Возьми меня вместо отца.
– Тебя? – Граф был удивлен. – Я не мщу женщинам. – Он снова развернулся, готовый уйти.
– Я отдам тебе… – я замешкалась.
– То, что, как ты подозревала, я отнял у тебя силой? – он рассмеялся. – Я же говорил, что ты мне неинтересна.
– Я могу работать на тебя, стать твоей рабыней, выполнять все твои поручения, – я с надеждой смотрела на его широкую спину. – Отец, он старый человек.
– Он не думал о возрасте, когда пришел украсть, – отрезал граф.
– Как ты не понимаешь, он единственный, кто у меня остался. Единственный, кому я нужна, – от отчаяния я разрыдалась.
– Возвращайся в свою комнату, – распорядился граф.
После полудня служанка принесла мне платье, смену белья, расческу.
– Граф распорядился, чтобы вы были готовы к семи, – она поклонилась. – Вам понадобится моя помощь?
– Нет, спасибо.– Вот еще. Чтобы кто-то помогал мне одеваться? Это уж слишком. – Налейте мне ванну в шесть.
Служанка кивнула и испарилась.
В шесть я с удовольствием опустилась в теплую воду, до скрипа вымыла волосы душистым мылом. Потом долго расчесывала частым гребнем, пока они не заблестели. Платье. Вот черт. Зря я отказалась от помощи. Его просто невозможно было надеть самостоятельно. Все эти крючки и застежки. И кто их только выдумал? Промучившись с полчаса, я оставила эту затею. Влезла в свою цветастую блузку и черную юбку до пят. В семь в дверь постучали:
– Да, да, – окликнула я.
В проеме появилась служанка.
– Граф вас ожидает.
Я спускалась по лестнице, граф стоял на площадке внизу. Расфуфыренный, как павлин. Шитый камзол, панталоны, гетры, шелковые туфли с пряжками, даже белоснежный пудреный парик. Я фыркнула.
– Что вас так насмешило, душа моя? – осведомился граф, подавая мне руку. Он явно пребывал в отличном настроении, широко улыбался. Главное было не испортить ему настроение.
– Вы похожи на павлина, – я снова рассмеялась, – распушившего хвост.
Он расхохотался:
– А где же ваше платье? – он окинул меня взглядом, изогнул бровь.
– Я не смогла его застегнуть, – от досады я закусила губу, вспыхнула до корней волос. – Простите меня.
– Ничего. Так даже колоритнее и привычнее, – он повел меня в бальный зал.
В зале горели свечи, отражаясь в начищенном до блеска паркете, играли музыканты. Накрытый белоснежной скатертью стол ломился от яств. Я пожалела, что не надела платье. В своих одеждах я чувствовала себя не в своей тарелке. Граф подвел меня к столу, отодвинул стул. Когда я села, обошел стол и сел напротив. Расправил крахмальную салфетку, положил на колени. Я повторила за ним. Такое количество приборов. Я растерялась. Мне еще не доводилось сидеть за столом. Принесли горячее. Граф ел не спеша, смакуя каждый кусочек. Я ужасно проголодалась и навалила себе полную тарелку. Граф улыбнулся. Не успели мы насладиться блюдом, как принесли следующее. Я с тоской провожала глазами свою полную тарелку.
– Какое расточительство, – черт, кажется, я опять сказала вслух.
Граф пропустил мое замечание мимо ушей.
– Вина? Какое предпочитаете? Белое? Красное?
– Э… – я снова покраснела, – на ваше усмотрение.
– К рыбе лучше подходит белое.
Один из слуг плеснул из запотевшей бутылки вина в высокий бокал. Граф поднял свой. Я вылила в рот все содержимое. Тут же закашлялась.
– Воды, – распорядился граф.
Я с благодарностью сделала глоток. Когда ставила стакан, с удивлением заметила, что бокал графа полон. Вот черт. Я-то думала, следует пить залпом.
– Итак, – граф промокнул губы салфеткой. – Вернемся к вашему предложению, цыганочка. Я согласен. Вашего отца отпустят после того, как вы выполните свою часть договора.
– Я…, – попыталась встрять.
Граф предостерегающе поднял руку:
– До того времени ваш отец будет содержаться в хороших условиях, получать хорошее питание и должный уход. Согласны?
Я кивнула. Опрокинула в себя второй бокал. В голове приятно опустело, стало легко и радостно.
– Что за договор, граф?
Он поморщился:
– Называй меня по имени. Альберт, – он кивнул.
– А я – Рада, – улыбнулась я. – Альберт, – я покатала имя на языке. Красивое, но нелегко будет отвыкнуть от «графа».
– Ты спросила про договор, – он выдержал паузу, – Рада? У меня возникла идея. Небольшая шалость. И ты мне поможешь претворить ее в жизнь.
***
Две недели меня обучали танцам, манерам, выговору, поведению за столом, правильной осанке, походке и бог знает чему еще. Я занималась с утра до позднего вечера. Уставала так, что засыпала, едва коснувшись подушки. Голова шла кругом от всех этих премудростей. Через две недели мы с графом держали путь в столицу.
– Значит, нужно сначала сделать реверанс, а уже потом представиться, – повторяла я в карете.
– Расслабься, на месте разберешься.
– Тебе легко говорить, ты – старый, все знаешь, – сетовала я.
– Старый? – удивился Альберт. – Мне двадцать восемь, – изумленно произнес он.
– Я же говорю, старый.
Он расхохотался. Отсмеявшись, сказал:
– Ну, спасибо, кузина. Вы мня забавляете.
Помню, как собиралась на первый бал. Ужасно нервничала.
– У меня не получится, – накручивала я себя. – Все поймут, что я самозванка.
– Не поймут, не переживай, – успокаивал Альберт.
Он выбрал мне платье. Мы долго спорили насчет корсета.
