Сгорбившись, целует мое плечо.
- Это… не твой профиль… - бормочу, накрывая его ладони своими и сильнее вжимаюсь в него.
Так, что между нашими телами даже вода не просачивается.
Его дыхание учащается, когда слегка покачиваю бёдрами, задевая его стояк. Выдохнув, берёт с подставки гель для душа. Обхватив меня руками, плещет себе на ладонь и растирает, начав с груди.
Выгибаюсь, плотно ложась в его ладони.
- Нравится так? - шепчет, обводя большими пальцами мои соски, слегка потянув за них.
- Не… понятно… - бормочу вредно.
- У тебя соски, как красные кнопки, и сиськи в мурашках… хочешь меня?
- Не очень… - фыркаю, кусая губы.
- Мммммм… - глубоко вдыхает над моим ухом, посмеиваясь. - И щас?
Накрывает ладонью мой живот, распластав пальцы. Смотрю на его руку, и с диким трепетом вижу, что мой живот полностью под ней скрывается. Скользит вниз и накрывает между ног, захватывая ртом мочку уха.
- Мммммм… - стону, покачнувшись.
Сгребает мою грудь второй ладонью и сдавливает, вбирая в рот всё моё ухо почти целиком.
- Аааааааййй… - сгибаю в колене ногу, сжимая бёдрами неугомонный пальцы.
- Блин… - хрипит, разворачивая меня к себе.
Пошатнувшись, обнимаю за талию, положив подбородок на его грудь. Его ладони сгребают мою задницу так, что встаю на носочки, говоря:
- Мы тут шеи свернём...
- Не свернём, - улыбается и склоняет голову, нежно проводя по моим губам своими.
Тяну шею, с шумным вдохом раскрывая их ему навстречу. Впивается в них, разворачивая спиной к стене. Подхватив коленом бедро, врезается в живот головкой каменного члена. Со стоном обнимаю его плечи. Пожираем друг друга, сталкиваясь языками и зубами. Сдавив ягодицы, ныряет пальцем внутрь. От неожиданности и наплыва ощущений дёргаюсь. Откинув голову на стену, разрываю поцелуй, хватая ртом воздух.
- Так… нравится?
- Даааа…
Входит в меня одним резким толчком, так что его пах прижимается к моему.
- Орлов, блиииин! - вскрикиваю и кусаю его за плечо.
Тяжело дыша, двигает бедрами и пальцами, вколачивая меня в холодный кафель стены. На меня обрушивается самый быстрый оргазм в этой жизни, от которого я полностью дезориентирована, и кажется теряю сознание на пару секунд.
Глава 32. Аля
Уставившись в монитор ноутбука, слежу за тем, как медленно вращается в углу колесо загрузки файлов. Поднеся ко рту кружку, делаю глоток остывшего кофе, который сегодня у меня вышел особенно ужасно, так как я чуть не уснула, пока варила его полчаса назад.
- Голубой или розовый? - спрашивает Тоня
Перевожу на неё глаза, доставая из уха один наушник.
Рассевшись на полу у журнального столика, изучает содержимое своего набора лаков для ногтей.
Этот стол в нашей квартире используется исключительно как хранилище всяких необходимых для её жизни прибамбасов, включая двадцатисантиметровую стопку книг и журналов. Если бы моя мать увидела в каком перманентном бардаке существует наша сьёмная квартира, назвала бы меня плохой хозяйкой.
- Может, и тот и другой? - спрашиваю, массируя виски и впадая в лёгкое отчаяние.
В последний месяц я работаю в каком-то полубезумном ритме. С утра и до вечера семь дней в неделю. Потому что боюсь не успеть со сроками сдачи приложения для Городского такси. И это будет моя маленькая катастрофа. Я так волнуюсь, что к концу следующей недели боюсь превратиться в невротичку.
Сегодняшний день можно официально назвать спущенным в унитаз. Я целый день просидела за компьютером и не сделала ровным счетом ни черта стоящего. Всё, что я сегодня сделала можно отправлять туда же - в унитаз.
В душе шевелится страх того, что я не справлюсь. Это мой второй полностью самостоятельный опыт, и сейчас я боюсь, что переоценила свои возможности! Если это так, то мы с дочерью перейдём в режим жесткой экономии уже через пару месяцев, а мне придётся искать какую-то другую работу в городе, в котором её в принципе нет.
Все эти страхи не дают покоя, и обсудить их я могу только с самой собой, когда ложусь спать и выключаю свет.
Перевернув вибрирующий телефон, обнаруживаю на дисплее фотографию своей матери.
Вздохнув, роняю затылок на спинку стула и снимаю трубку.
- Вы поужинали?
- Да, - вру, вставая из-за стола и, потрепав лохматую макушку Тыковки, иду на кухню.
Тоня хихикает, тряся головой.
Весь кошмар ситуации заключается в том, что я, кажется, очень плохая мать.
Мы не ужинали, не рассчёсывались и даже не стирались.
Я весь долбаный день работаю, а мой ребёнок в пижаме болтается рядом. С тех пор, как я взялась за эту работу - это обычный для нас распорядок дня. К моему счастью, любимым занятием моей дочери является поболтаться где-нибудь рядом. И я очень надеюсь на то, что наша бабушка никогда не увидит, как выглядят все наши дни, кроме среды и воскресенья.
- Что ели? - интересуется мама, и на заднем плане я слышу работающий телевизор.
Морщусь и жмурюсь, быстро прикидывая что же мы такое ели?
Звонить мне ровно в шесть вечера - её новая традиция. В её представлении именно во столько должен заканчиваться рабочий день у нормальных людей.
Я знаю, что без Тыковки она скучает, хоть никогда и не признается. Всё это входит в её программу по устройству моей взрослой жизни, поэтому она будет терпеть и скрываться до последнего.
- Макароны, - вру, открывая холодильник.
С тоской смотрю на позавчерашний суп и отварную брокколи, которую Тоня упорно отказывается есть.
Я ужасная мать…
- Может вам котлет сделать?
- Эмм… - уклончиво тяну, будто в моём холодильнике бомбический выбор вторых блюд, и её котлеты могут сюда прям-таки не поместиться.
- Завтра принесу… - по-деловому заявляет она. - Тоне засуну туда кабачки. Не заметит.
- Спасибо, мам. Будем ждать...
Осматриваю бардак на кухне, оставленный после нашего завтрака, и с ужасом распахиваю глаза, когда вижу на полу под столом пакет от презерватива.
Твою мать!
Сорвавшись с места, хватаю его и прячу в карман домашних шорт.
- Что там у тебя? - интересуется по-деловому Тоня, вдруг возникнув рядом.
- Ээээ… ээээ…
- Где? - спрашивает мама, продолжая висеть на телефоне. - Дай Тоне трубку...
В дверь раздается длинный протяжный звонок, от которого подпрыгивают все, включая её на том конце трубке.
