Алевтина попала в самую точку. Мне здесь тесновато. И не из-за габаритов, с ними мне, блять, кругом тесно.
Велю своей виртуальной помощнице набрать последний входящий.
Очень кстати, потому что у меня немного стоит, и в последнее время все мои сексуальные фантазии зациклены на одном и том же. Бледная, усыпанная веснушками кожа. Розовый, вечно серьёзный рот. Маленькая подтянутая задница и розовые, почти прозрачные соски. Всё в едином цветовом спектре: губы, соски и вечно скользкие от моего присутствия складки.
Блин...
Сжимаю свой стояк через трусы, морщась и двигая рукой.
- Куда пропали? - слегка взволнованный искаженный голос на том конце провода. - У вас все нормально?
Да, и это тоже. Вечная, блять, тяга всё держать под контролем. Иногда мне кажется, что она только недавно научилась пороть всякую дребедень в личных переписках.
- Мммм… - хрипло постанываю, садясь на кровати и бездумно глядя в окно.
- Ты спишь что ли? - с недоверием спрашивает Аля.
- Фактически - уже нет.
- А Тоня где? Тоже спит? - изумляется она. - Трубку не берёт...
Я не в зуб ногой, где мелкая, но уверен что всё с ней в полном порядке. Уверен, что она накормлена от пуза и выгуляна на полную катушку.
- Кхм… теоретически нет, - отвечаю размыто, но убедительно.
- Станислав Викторович, - строго тянет Алевтина, и я представляю на месте своей руки ее губы. - Где мой ребёнок?
- Твой ребёнок со мной, - отрезаю хрипло.
- Славик… - рычит она.
- Нравится мое имя? - пошатываясь, встаю с кровати.
- Мне в тебе всё нравится, где Тоня?
- Правда? - хмыкаю, подходя к окну и поднимая жалюзи. - И что тебе особенно нравится? Заверну и ленточкой перевяжу, малыш…
Бассейн пустой, но я отчётливо слышу знакомый фальцет где-то во дворе. Подхожу к другому окну и повторяю процедуру.
Да, всё на месте.
Эта паника, оказывается, заразна. Зная, как неожиданно день может превратиться в полнейшее говно, чувствую себя безответственной скотиной. Меня оправдывает лишь то, что я не рассчитывал отрубиться на полдня, и то, что Тыква под присмотром моих родителей. Это не то, что мой личный контроль, но близко к идеалу.
- Мне особенно нравится, когда ты работаешь под дурочка… Слав, я серьезно!
- Ща, повеси… - говорю, делая фото и отправляя его в мессенджер. - Лови, занудная моя.
Отсылаю фотографию, на которой Тоня собирает малину, одетая… млин… в футболку моей матери и соломенную шляпу моего отца. При этом рот у неё не закрывается ни на секунду, и моему отцу, судя по всему, это по кайфу, потому что он ходит за ней по пятам. Посмеиваясь, потирая лоб под панамкой и коряво отвечая на пулемётную очередь вопросов.
А рыбу на что ловите?
А у вас… эмм… спиннинг?
А садок для рыбы есть?
А речка где?
А покажите?
- Я не зануда…
- Ты - зануда, малыш. А я не совсем дебил? Да? - возвращаюсь к разговору, офигенно довольный собой.
Слышу её сап, а потом очередной встревоженный вздох:
- Ты её что, на своих родителей повесил? Как неудобно...
- Неудобно, это когда соседские дети на тебя похожи, - отвечаю, опуская жалюзи.
- Балбес… - тихо смеётся Аля.
Мне дико не хватает её здесь. Прям за спиной. Блять. Посмотрев на кровать, с тоской представляю её там. Голую, гладкую и лежащую на животе.
- Всё как ты любишь. До вечера. Скоро будем, - обрываю, кладя трубку.
Быстро пошарив в шкафу, выхватываю оттуда серую застиранную футболку, после чего отправляю себя в душ. Выйдя из бани, первым делом отыскиваю Тыкву, памятуя о том, как неплохо мы с её матерью однажды провели здесь время.
Ваня лежит в шезлонге в одних шортах, попивая из трубочки Дюшес. Исходя из того, что сегодня понедельник, жизнь у моего брата явно удалась. Он салютует мне бутылкой и ухмыляется:
- Проснулся, папаша?
Очень осторожно показываю ему средний палец. Наблюдаю за Тыквой, засунув руки в карманы. Хвост ее съехал на бок, а очки от солнца болтаются в воротнике широкой футболки. В руках у неё миска, наполненная добычей с огорода моих родителей. Наблюдаю до тех пор, пока мимо не проплывает моя мать, с которой мы находимся в состоянии холодной войны после нашего последнего “серьезного” разговора.
Посмотрев на меня свысока, сообщает:
- Ужин готов.
Плюхнув на стол дымящуюся кастрюлю с картошкой, начинает выставлять тарелки. Подойдя, сиротливо заглядываю в кастрюлю и трусь рядом с матерью, как бы намекая на то, что пора ей с этим всем завязывать.
- Пахнет класс, - киваю на потрясную домашнюю кормежку.
Не реагирует, размазывая картофельное пюре из отдельной кастрюли по лилипутской чайной тарелке. Сверху кладёт расчленённую с двух сторон сосиску и порезанные огурцы по краю. Для кого все эти причуды, я не сомневаюсь.
- Спасибо… - говорю, откашлявшись и почесав затылок.
Хмыкает, беря очередную тарелку.
- В следующий раз, когда решишь мне нагрубить, помни о том, что мама тоже может повернуться к тебе жопой, сынок, - бросает, демонстративно посмотрев на луковую грядку, куда сместился односторонний диалог во главе с Тоней Евдокимовой. - Я так понимаю, это серьезно? Антонина, помой руки и за стол!
- А как это выглядит? - говорю, махнув головой на баню, за которой только что скрылся рыжий хвост.
- Скажи своей “девушке”, что может мне как-нибудь позвонить.
Вдохнув поглубже, обнимаю её за плечи сзади, целуя щеку и по слогам проговаривая:
- Ее зовут Алевтина.
- Спасибо, что поставил в известность, - продолжает орудовать над столом, игнорируя то, что я ей, как бы, мешаю. - Кхм... девочка у нее умная и любознательная. Хорошая девочка.
- На мать похожа, - разминаю плечи своей родительницы, надавливая на позвонки.
Фыркает, сбрасывая мои руки.
- Хочешь ещё одну такую же? - спрашиваю, сам недоумевая.
- Рыжую?- снова фыркает она.
- Не, - тяну, чувствуя какую-то преждевременную гордость. - Нашу. Орлову. Тёмно-русую.
- Господи, какой же детсад у тебя ещё в голове.
- Ага, “Десняночка”.
- Я помыла руки! - возникает за столом Тыква, по деловому усаживаясь на скамейку.
В районе семи вечера снова трамбуемся в машину. От Алевтины ноль сигналов. Со мной потрошеная рыба отца и огромный пакет с контейнерами, набитыми едой.
