Здесь важно указать на одну существенную деталь. Рекогносцировка шведского генералитета состоялась до того, как Петр I приказал возвести перпендикулярную линию из четырех редутов. В этом и состоял для неприятеля главный сюрприз петровского плана на предстоящую битву. Пройдет менее столетия, и военный гений России генералиссимус А.В. Суворов-Рымникский, хорошо знакомый с историей Великой Северной войны, скажет: «Удивить противника – значит победить его».
Русская армия изготовилась для сражения. Драгунская кавалерия (17 полков) князя А.Д. Меншикова выстроилась перед лагерными укреплениями, сразу за параллельной линией редутов. Вперед в сторону шведов были высланы разъезды. Петр I предупредил Меншикова, что в самой битве конница должна оказаться на флангах, давая простор для ведения артиллерийского огня и действий пехоты.
Шесть конных полков составили особый отряд, который должен был поддерживать связь с подходившими малороссийскими казаками гетмана Скоропадского и калмыками хана Аюки. Но ни те ни другие не успели принять участия в битве.
В редутах разместили два пехотных батальона (один полк инфантерии – Белгородский, сформированный из людей старого строя) и какое-то число гренадер. Этими силами командовал генерал-майор С.В. Айгустов. О количестве пушек в них ничего не известно, но принято считать, что на каждый редут приходилось по две полковые пушки. Русские стрелки заняли и те два дальних перпендикулярных редута, которые к началу битвы остались недостроенными: вал до положенной высоты насыпан не был, ров оказался для людей неглубок. Шведы, наступавшие в ночи, слышали, как на этих редутах идут работы.
Царь Петр I лично дал указание начальнику артиллерии русской армии Я.В. Брюсу по использованию 72 пушек, которые разместились на линии вала укрепленного армейского лагеря. Брюс разработал на сражение систему артиллерийского огня, которая оказалась удачной.
В самом лагере разместились 56 батальона пехоты. Центром русской позиции командовал генерал-фельдмаршал Б.П. Шереметев, флангами – генералы голштинец Л.-Н. барон Алларт (левое крыло) и князь М.М. Голицын (правое крыло). Сам венценосец России официально не занимал никакой командной должности, но в Полтавской битве 42-тысячной русской армией командовал именно он: все распоряжения исходили от него.
Царь Петр Алексеевич верил в победу, считая ее «добывание» делом чести и многотрудным. О том, что он намеревался разбить неприятельскую армию – главные полевые силы Шведского королевства, свидетельствует следующий факт. Чтобы не дать Карлу ХII вырваться из-под Полтавы, он приказал уничтожить (или увести подальше) из Переволочны, где находилась обустроенная переправа через Днепр, все лодки и другие переправочные средства.
Король Карл ХII назначил в сражение 25 тысяч человек, то есть 26 батальонов пехоты и большую часть кавалерии. (Такие данные приводит историк С.А. Безбах.) В «Советской Военной Энциклопедии» (СВЭ) приводится цифра в «около 20 тысяч». Историки И.Н. Павленко и В.А. Артамонов называют другие цифры: до 14 тысяч пехоты, 8 тысяч кавалерии и около 8 тысяч запорожцев, мазепинцев, валахов и волонтеров. Данные российских исследователей традиционно расходятся с данными шведских историков, в чем удивительного ничего нет.
Шведы брали с собой в атаку только 4 орудия, поскольку остальные не могли обеспечить полным боекомплектом (при этом неприкосновенный армейский запас пушечного пороха, возимый в обозе, не трогался). И в этом сказался результат сражения под деревней Лесной, которое лишило главную королевскую армию рижских огнестрельных припасов. Осада Полтавской крепости тоже потребовала большого расхода боеприпасов. Не взятые в наступление 28 полевых орудий оставлялись в осадном лагере. Кроме того, движение орудийных расчетов в ночи по бездорожью было чревато потерей драгоценного времени.
В осадном лагере под Полтавой оставлялись два батальона пехоты, несколько кавалерийских эскадронов и часть запорожцев атамана Константина Гордиенко с небольшим числом мазепинцев, артиллерия, обозы, больные и раненые. Под их защитой находились походная королевская канцелярия и солидная армейская казна в серебряной монете из контрибуции, взятой с Саксонии.
Примерно две тысячи кавалеристов король Карл ХII отправил обеспечивать (охранять) места переправ вниз по течению реки Ворсклы. Они расположились по ее течению до Днепра в четырех постах. Ближайшие события показали, что такая охранительная мера оказалась совершенно излишней и только ослабила силы шведов на поле битвы. Всего в битве не участвовало по разным подсчетам от 5 до 6 тысяч шведских войск.
О числе королевских войск, непосредственно участвовавших в Полтавском сражении, по наше время единого мнения нет даже в самой Швеции. Ее исследователи приводят такие данные. Для атаки лагеря русской армии король Карл ХII отрядил 10 полков пехоты (18 батальонов) и 14 полков кавалерии (8 рейтарских и 6 драгунских), а также корпус лейб-драбантов в сто человек. Всего около 16 тысяч человек (8200 пехотинцев и 7800 кавалеристов). Кроме этих сил в сражении принял участие иррегулярный (вербованный) Валашский полк (в нем из двух тысяч конников оставалось половина – 12 рот). На поле боя, по расчетам шведских историков, находилось от 7 до 8 тысяч запорожских казаков и мазепинцев. Но данные о них самые противоречивые.
То есть шведские исследователи определяют численность королевской армии, непосредственно участвовавшей в сражении (вместе с союзниками – людьми атамана Гордиенко и низложенного гетмана Мазепы), в 24–25 тысяч человек. Но это только средние цифры, поскольку называется и 20 тысяч, и 27 тысяч.
Такая «разноголосица» в определении численности сил сторон, непосредственно сражавшихся на поле битвы, свидетельствует, прежде всего, о недостаточности документальных и мемуарных источников. А также о различном подходе отдельных авторов к действительному составу двух армий, сразившихся в день 27 июня 1709 года под Полтавой. Но без показа такой, казалось бы, утомительной и разночтимой статистики трудно представить суть дела и соотношение сил сторон.
На поле Полтавской битвы против русских сражались и крымские татары. Это был ханский мурза с конвоем (или свитой), прибывший к королю из турецкой крепости Бендеры. Его участие видится делом добровольным, о числе ханских конников и их потерях неизвестно.
Напрашивается вопрос: верил ли король-полководец Карл ХII в свою победу на поле под Полтавой? Думается, что да. Ведь он на тот июньский день продолжал находиться под впечатлением Нарвской виктории, которая промелькнула на его глазах и запечатлелась в памяти. Нарва образца 1700 года навязчиво рисовала ему такую историческую картину: стоит только «железным» шведам начать атаку, храбро ринуться на укрепленный лагерь русских, как они покажут королю спину. Монарх «природных свеев» уже такое однажды видел.
Понимая, что при ранении ему трудно будет лично руководить ходом баталии, король назначил временно командующим армией фельдмаршала графа Рёншильда. Тот, получив такой приказ, откровенно занервничал и сорвал свое плохое настроение на генерале Левенгаупте, который командовал в сражении всей пехотой. Между этими королевскими военачальниками непримиримые отношения давали знать о себе и ранее.
