Оные пленные во время пятилетнего пребывания армии в Польше в разных партиях и подъездах и сражениях и на баталиях были взяты и так чрез помощь Божию освобождены все, и не един пленник содержавшейся при оной армии в неприятельских руках не остался.
При реченной же Полтавской баталии и сей Переволоченской сдаче взято генералитета штаб– и обер-офицеров, их фамилии и родственниц и при них служительниц 1657; в том числе несколько прачек дому королевскому, несколько камердинеров, лакеев и хлопцев 3402, богатых шатров, цуков, лошадей, карет число многое».
Прокомментировать вышеизложенное следует так. Изменник Иван Мазепа, вне всякого сомнения, бежал у Переволочны через Днепр в «большой спешке», спасая свою жизнь от праведного царского гнева. Бывший гетман даже не стал дожидаться прибытия к переправе короля. Иначе Мазепа не бросил бы на левом речном берегу не только много повозок с драгоценной посудой и прочим добром, но и огромную сумму денег серебром, внушительную по весу металла.
Король Карл XII, узнав, что его союзник бросил два сундука с «изрядной денежной суммой», отправил за ними своих людей. Эти мазепинские деньги в серебре очень пригодились шведскому монарху в изгнании, в турецких пределах.
Не повезло и мазепинскому приближенному генеральному писарю Филиппу Орлику, которому царского гнева было не избежать. Ему удалось прихватить с собой на противоположный берег Днепра только «шкатулку единую» с драгоценностями, а «тридцать возов с серебром и грошами над Днепром пропали». Можно сказать, что изменник Орлик бежал за Днепр «в большом страхе за живот (жизнь)».
Освобожденные из плена нижние чины и офицеры петровской армии возвращались в свои полки или шли на пополнение других частей, понесших в битве большие потери в людях. Какая-то часть русских пленных, будучи ранеными и больными, нуждалась в лечении, что и было сделано. Розысков среди освобожденных военнопленных не производилось и никаких наказаний к ним не применялось.
В числе плененных «королевских людей» оказалось немало «свейских дам» со служанками. Это были жены генералов и старших офицеров, путешествовавших с мужьями по дорогам войны в арьергарде шведской армии и кормившихся, скажем прямо, не сколько жалованьем мужей, сколько их военной добычей, то есть грабежами.
Перечисление нестроевых чинов, попавших в русский плен, позволяет иначе взглянуть на походную жизнь короля Карла ХII. Ведь о нем так много написано и за рубежом, и у нас как о коронованном полководце, с младых лет ведшем спартанский образ жизни. Однако, как оказывается, этот молодой «спартанец» вел широко прорекламированный в истории суровый образ походной жизни в окружении камердинеров, лакеев и даже «нескольких прачек дома Королевского».
Пленные шведы брались на провиантское содержание государством. Царь приказал всем тем из них, кто будет трудиться на казенных работах, платить сверх выдаваемого провианта по три копейке в день. При этом Петр I оговорился: «Ежели кто желает мастерствами своими трудиться, не возбраняется.
А кто пожелает на службу определиться, оной на равном содержании будет, как и войско Его Величества».
Петр I приказал вернуть «походных» жен и детей всем офицерам и унтер-офицерам, которые попали в русский плен.
«Пленные, слышав толикое милосердие Царскаго Величества, заливались слезами и возводя очи к небу били в груди и говорили: исполни, Боже, желание сердца сего Монарха…
Того же числа несколько сот пленных жен штаб– и обер-офицерских мужьям, бывшим в плене, отданы, которые, охватя друг друга, лились слезами, били в груди и кричали громко: Творец неба и земли, еже желаем сердце Царя Петра, даждь Ему».
…В тот же день, 27 июня, начался сбор и отдание последних почестей павшим воинам. Победа русскому оружию досталась ценой 1345 человеческих жизней. Раненых насчитали 3290 человек. Всего – 4635 человек. Вероятно, что какая-то часть легкораненых, не «заявивших о себе», оказалась неучтенной.
Потери русской армии в Полтавском сражении, сопоставляя их с неприятельскими, оказались гораздо меньшими. Заслуга в том, как говорят историки, принадлежала, в первую очередь, полководческому искусству Петра Великого. Он, в отличие от своего соперника Карла ХII, напрасно на смерть своих солдат не посылал.
Петр I все еще не терял надежды увидеть среди знатных пленников короля «свеев». Коннице был отдан приказ, «чтоб с великой прилежностью трудились искать короля Шведского». В награду тому, кто найдет живого Карла ХII, по-царски обещалось «пожалование рангу генеральского и сверх того награждение стам тысячам рублев».
Искали и изменника бывшего украинского гетмана Ивана Мазепу, которого в царском стане под Полтавой ожидала «почетная» церемония награждения орденом Иуды. Ему царь Петр I вероломной измены простить не мог. И Мазепа такое понимал лучше своего окружения, которое было не прочь переметнуться к победителю.
Торжественный молебен по случаю Полтавской виктории был отслужен на поле брани около полудня под впечатляющий гром троекратных пушечных и ружейных залпов, на что порох не жалелся. Тысячи военных людей пели «Тебя, Бога хвалим».
После молебна состоялся праздничный обед, на который за царский стол пригласили и пленных шведских генералов. Сам Петр Алексеевич Романов пировал в большом шатре из дорогих ярких материй «работы хинской», то есть из китайского шелка. Рядом стояло еще несколько персидских и китайских шатров князя А.Д. Меншикова. Вокруг почетным караулом стояло несколько рот гвардейцев – преображенцев и семеновцев, отличившихся в Полтавском сражении.
На поле битвы в этот час казаками давалось театрализованное «представление». Зрителями были русские и пленные шведские солдаты, которые смеялись от души.
«Забавно было смотреть, как казаки, действовавшие против шведов с фланга и тыла, на свои бритые головы и на шапки надевали шляпы и парики, снятые с живых и мертвых неприятелей, обложенные же галуном кафтаны накидывали на свои шубы.
Сами пленные шведы не могли удержаться от смеха при виде такого странного наряда».
В тот день осторожность не изменила Петру I. Вероятно, у него была мысль, что его соперник, европейский полководец с лаврами, чтобы избежать позора полного разгрома, вернется, чтобы возобновить баталию. Тем более что времени привести свою армию в прежний порядок имелось вполне достаточно. В истории такие случаи известны.
«Шести полкам, оставленным в транжаменте (то есть не участвовавших в полевом бою. – А.Ш.), и шести конным, которые были выведены из линии (находившихся в резерве. – А.Ш.), он повелел прийти и стать во фрунт для осторожности от неприятеля».
В начале пира в царском шатре пленные шведские генералы и граф Пипер поднесли военному вождю победителей свои шпаги, которые были приняты им. Обратившись к фельдмаршалу К.Г. Рёншильду, Петр I ответно вручил ему свою шпагу со словами: «Я желаю, чтобы вы хранили ее у себя в знак почтения моего к вашей храбрости».
Царская шпага дарилась шведскому командующему с правом ношения ее во время нахождения в плену. Это была исключительная почесть для военнопленного такого высокого ранга. Надо сказать, что за это Рёншильд был благодарен царю. Тот отпустит его из плена на родину в 1719 году, спустя несколько месяцев после гибели в Норвегии Карла XII. Королева Ульрика-Элеонора назначит командующего шведской армией в Полтавской битве своим советником.
