«…Государь не задерживался на противоположном берегу дольше, так как претерпевал жестокие страдания, не слыша со стороны его армии ответов на ружейный залп русских. Мертвое молчание говорило ему, что Левенгаупт помышляет о сдаче и, вероятно, вырабатывает соглашение».
Погоня появилась перед Переволочной 30 июня. Около трех тысяч человек отстало по пути, и на берег Днепра пришло около 9 тысяч человек, измученных 100-километровым пробегом не менее шведов. Князь М.М. Голицын оказался в затруднительном положении, поскольку неприятеля было заметно больше.
Тогда петровский генерал Голицын пошел на военную хитрость. На удаленных от берега холмах он построил для атаки спешенных всадников, а на более удаленных флангах приказал расставить лошадей. Создавалось впечатление больших сил у преследователей, силы которых только увеличивались. По всему фронту «атаки» стали бить в барабаны. Шведская армия оказалась прижатой к воде: отступать ей было некуда, и бежать тоже. Русские полки и река Днепр окружали ее со всех сторон.
О последствиях такой военной хитрости в «Дневнике военных действий Полтавской битвы» записано так: «По положении ружья и по сдаче дознал неприятель, что видимый фрунт – лошади, на которых приехала гвардия, а не войско, и того ради многие драли на себе волосы, грызли пальцы и скрежетали зубами.
При той сдаче взято бунтовщиков Мазепскаго войска 220-ть человек…»
Остававшийся за командующего генерал Левенгаупт, не решаясь принять ответственного решения о капитуляции (другого выхода не виделось), вознамерился для очистки совести спросить мнения у полков. Королевское войско разделилось во мнении. Пехотные полки и остатки лейб-гвардии согласились сложить оружие перед русскими. Кавалерийские эскадроны, не участвовавшие в Полтавской баталии, были намерены драться, но в людях их оказалось меньшинство.
Но к тому времени стало ясно, что остатки королевской армии не способны сражаться. Отдельные группы солдат самовольно сдавались противнику. Бросалось личное оружие. Растаскивалось полковое имущество, кто-то бросался в Днепр в тщетной надежде переплыть его на подручных средствах. Два офицера в отчаянии закололи друг друга.
Прежде чем начать переговоры о сдаче, Левенгаупт приказал раздать солдатам и офицерам из полковых касс месячное жалованье, сжечь еще остававшиеся документы архивов. К тому времени к Переволочне прибыл со своими полками князь А.Д. Меншиков. Как старший по чину, он и подписал исторический акт о капитуляции главной королевской армии Швеции.
То, что случилось у Переволочны через три дня после Полтавской баталии, историки Швеции называют «второй неслыханной викторией». Оружие перед русскими сложили три генерала, 15 921 офицер и солдат главной армии короля-полководца Карла ХII, переставшей существовать как таковая за двенадцать лет до окончания Северной войны.
Старшим из них был генерал от кавалерии граф А.Л. Левенгаупт, которому король доверил вывести остатки армии в пределы Оттоманской Порты. До конца своей жизни Карл XII не простит ему позора Переволочны. В плену Левенгаупт «содержался под караулом» в Москве и уйдет из жизни в декабре 1718 года. Будет похоронен с отданием всех воинских почестей на немецком кладбище в Лефортово. После заключения мира его потомки вывезут прах генерала на родину.
По данным шведского историка П. Энглунда, в Переволочне капитулировали: 1 генерал, 2 генерал-майора (Крейц и Крузе), 11 полковников, 16 подполковников, 23 майора, 256 ротмистров и капитанов, 304 лейтенанта, 323 корнета и прапорщика, 18 полковых квартирмейстеров, 27 адъютантов, 12 575 унтер-офицеров и рядовых, из которых 9152 кавалеристов, 3286 пехотинцев и 137 артиллеристов. В число пленных входят 3402 нестроевых чинов и людей штатских (в том числе 23 человека из придворного штата монарха), в том числе 1657 женщин и детей (семьи солдат, офицеров и чиновников).
То есть П. Энглунд насчитал сдавшихся в плен на днепровском берегу у Переволочны 16 958 человек, из которых 13 556 являлись строевыми военнослужащими.
Трофеями победителей стали все 28 орудий, большей частью брошенных по пути (по шведским данным – 31 орудие: 21 пушка, 2 гаубицы и 8 мортир), 142 знамени и штандарта (среди них два прапора гетмана Мазепы, которые он при бегстве «забыл» прихватить с собой), а также пять булав и семь перначей запорожцев. В плену оказался практически весь прославленный генералитет армии Карла ХII, среди которых героев Московского похода не оказалось, какими столетие с небольшим спустя оказались не менее прославленные маршалы императора французов Наполеона I.
Все русские военнопленные, которых шведы увели с собой, были освобождены и возвращены в свои полки. Но до этого дня далеко не все они дожили в шведском плену из-за жестокого обращения с ними и отсутствия медицинской помощи раненым.
Шведский историк П. Энглунд писал: «Целая армия (49 полков и корпусов) была ликвидирована за 4 дня. Из войска, еще прошлым летом насчитывавшего около 49 500 солдат, на первый день июля осталось лишь 1300 душ, что перебрались с королем через реку, да и то почти все были больные и раненые. Прочие же либо погибли, либо были взяты в плен.
Это была самая грандиозная военная катастрофа в долгой истории Швеции, каковой она является и по сей день…»
О значении тех событий российские исследователи кратко скажут так: расчет за Нарву 1700 года под Полтавой и у Переволочны получился полным. Так нарвская «конфузия» ушла в прошлое и больше не тревожила умы россиян и их самодержца.
Общие итоги Полтавского сражения и дела у Переволочны таковы, как об этом сказано в «Журнале Петра Великого», в котором приводятся сведения о потерях двух сразившихся армий. Они для военной истории выражаются в следующих цифрах: «Взято в плен верховных штаб-офицеров 89, обер-офицеров 1102, унтер-офицеров, рядовых и артиллерийских служителей 16 947; а с нестроевыми и королевским двором 18 746. Неприятельских трупов на боевом месте под Полтавою и у редутов собрано 9234, кроме тех, которые в розни по лесам и полям побиты.
Русских под Полтавою побито 1345 и ранено 3290».
Если учесть потери шведов во время штурмов Полтавской крепости и вылазок ее гарнизона, то получается, что главная армия Шведского королевства потеряла почти 30 тысяч человек, не считая потерь ее союзников – гетманцев Мазепы и запорожцев. Но о потерях последних достоверных сведений не сохранилось, и потому они спорны.
Шведские военнопленные, число которых после Полтавской баталии и капитуляции королевской армии у Переволочны составляло многие тысячи человек (точнее – 19 171 военнослужащий, не считая членов их семей), содержались в России в соответствии с международными нормами той эпохи.
Этого никак нельзя было сказать о русских пленных в Швеции, которые в своем большинстве содержались на положении галерных рабов, гибнущих от недоедания, каторжного труда и жестокого обращения. Русские же гуманно относились к побежденному вчерашнему врагу.
О том было известно и в Швеции. Поэтому не случайно королевский адмирал К.Т. Анкерштерн нашел возможность отправить петровскому вице-адмиралу К.И. Крюйсу частное письмо, в котором благодарил противную сторону за хорошее обращение с пленными шведскими моряками.
