Попытка Петра не удалась и едва ли могла удаться, так как и в своем изгнании Мазепа был еще богат…»
Очаковский паша разрешил переправиться на лодках через Южный Буг только части беглецов – всего 400 человек (шведов и мазепинцев). Шведские источники называют цифру пропавших на Буге карлистов от 300 до 500 человек, при 300 утонувших. Часть остатков мазепинцев спаслась, бежав из боя и укрывшись в речных камышах.
Карл ХII, ненадолго оказавшийся у Очаковской крепости (в сам Очаков его не впустили), затем перебрался в крепость Бендеры, на пять лет устроив себе штаб-квартиру у пригородного села Варница. Однако привлечь на свою сторону турецкого султана и при помощи его войск исправить результаты катастрофы под Полтавой шведский король так и не сумел. Хотя этого он добивался с завидной настойчивостью, презрев все законы восточного гостеприимства.
Гетман Иван Мазепа вскоре умер на чужбине «от старческого истощения», оставив после себя немалую казну и проклятье православной церкви. Орден Иуды так и не был ему вручен. Известно, что это чугунное (по другим свидетельствам – железное) украшение долго носили петровские придворные шуты, а потом оно куда-то пропало, так и не сохранившись для истории как редчайший музейный экспонат.
Известно, что клятвопреступник Мазепа бежавшим с ним казакам с гетманщины и запорожцам (примерно по тысяче тех и других) неоднократно приказывал слушаться только крымского хана и больше никого.
Один из крупнейших историков старой России, Н.И. Костомаров в своей исторической монографии «Мазепа» дал такую характеристику союзнику шведского короля Карла ХII: «Гетман Мазепа как историческая личность не был представителем никакой национальной идеи. Это был эгоист в полном смысле этого слова. Поляк по воспитанию и приемам жизни, он перешел в Малороссию и там сделал себе карьеру, подделываясь к московским властям и отнюдь не останавливаясь ни перед какими безнравственными путями.
Самое верное определение этой личности будет сказать, что это была воплощенная ложь. Он лгал перед всеми, всех обманывал – и поляков, и малороссиян, и царя, и Карла, всем готов был делать зло, как только представлялась ему возможность получить себе выгоду или вывернуться из опасности».
Отправляясь из Полтавы в Москву, царь Петр I приказал разобрать бумаги походной канцелярии короля Карла ХII. Те бумаги королевской переписки, которые так неудачно для себя попытался сжечь граф Пипер. Там и были «открыты» многие мазепинские дела, о которых еще на Москве не зналось:
«…Отысканы многие письма изменника Мазепы, которыми призывал он Карла в Малороссию, обещая всю его армию на своем пропитании содержать и войсками малороссийскими до 150 тысяч помоществовать, да в помощь у султана, и у хана, и у Буджацкой орды многие помощные войска исходатайствовать.
Бусурману угодно, чтоб казацкие народы от России были особое княжение, а не под Российскою державою…»
…Полтавское «эхо» по сей день дает о себе знать в трудах отечественных и зарубежных историков, писателей-публицистов. Более того, в истории старой России – Российской империи и новой России – нынешней Российской Федерации день Полтавского сражения объявлялся и сегодня является викториальным днем.
С того победного для русского оружия дня из 1709 года и идет крылатая пословица: «Пропал, как швед под Полтавой».
О значении Полтавской битвы для России, для дальнейшего хода и исхода Великой Северной войны сказано и написано историками много. Еще бы! – лучшая на то время в Европе армия – шведская – перестала существовать, что стало итогом генеральной баталии, которой оказалась Полтавская битва. Можно вспомнить, к примеру, такие слова-итоги С.М. Соловьева: «Полтавская виктория» была «одним из величайших всемирно-исторических событий: могущество Швеции, созданное искусственно, посредством завоеваний, было сокрушено; исчезла завеса, скрывавшая Россию от остальной Европы, и перед народами Запада явилось новое, обширное и могущественное государство, умевшее победить вождя и войско, считавшихся непобедимыми.
При громе Полтавской победы родилось целое новое племя, племя славянское, нашедшее себе достойного представителя, при помощи которого могло подняться для сильной и славной исторической жизни…»
Последние слова сказаны о государе «всея России», «державном плотнике» и полководце Петре Великом, явившимся для нас из когорты самых замечательных личностей правившей Россией более 300 лет династии Романовых.
Великий русский поэт А.С. Пушкин, для которого образ Петра Великого в его исторических деяниях являлся большой притягательной силой, написал поэму «Полтава». В ней поэтической строкой сказано о значении виктории русского оружия так:
В бореньях силы напрягая,
Суровый был в науке славы
Урок нежданный и кровавый
Задал ей шведский паладин.
Но в искушеньях долгой кары
Окрепла Русь. Так тяжкий млат
Дробя стекло, кует булат…
…В торжествах по случаю Полтавской виктории была одна особенная страница. Посвящалась она героическим защитникам крепости Полтава, которая почти на три месяца «приковала» к себе главную королевскую армию Швеции и венценосного полководца Карла XII.
28 июня, на следующий день после победы, царь Петр I торжественно, в сопровождении блестящей свиты, въехал в Полтавскую крепость. У главных крепостных ворот был выстроен полтавский гарнизон. В строй встали даже тяжелораненые солдаты. Комендант крепости полковник Алексей Келин отдал государю краткий рапорт. Петр I выслушал его, а затем расцеловал одного из героев одержанной виктории и сказал во всеуслышанье: «Блаженная глава, совершившая блаженный подвиг, и надежда на тебя не обманула меня!..»
Затем государь «всея России» поблагодарил за высокий воинский подвиг солдат и офицеров, полтавских казаков и горожан. Все оставшиеся в живых были награждены по-царски: пожалованы серебряными медалями и годовым жалованьем «не в зачет». Многие офицеры получили повышение в чинах. Семьи погибших получили пенсии. Жители Полтавы на год освобождались от всех повинностей, сборов и служб.
Петр I особо наградил коменданта А.С. Келина. Он был «жалован» из полковников сразу в генерал-майоры, минуя звание бригадира (по некоторым не менее достоверным источникам – в бригадиры), награжден «немалою суммою денег» и получил из рук царя Петра Алексеевича «богато осыпанный государев портрет». То была «нарядная» золотая «персона» с алмазными камнями, стоимостью в огромную по тому времени сумму – 873 рубля 33 копейки, выполненная золотых дел мастером А.Т. Соколовым.
