Даже если оставить в стороне рассуждение о реалистичности подобных преступлений, стоит все-таки поискать здесь логику и не подозревать хеттов в невероятной распространенности сексуальных извращений. Очевидно, все эти странные запреты были связаны с какими-то не совсем понятными нам религиозными обрядами и представлениями: одни животные считались священными, а другие нет.
Шли века, и ситуация принципиально менялась: гомосексуальность, которая не считалась преступлением в античном мире, в глазах христианской Европы превратилась в одно из тягчайших преступлений. Инцест, впрочем, сохранил свое место «в топе» преступлений, карающихся смертью. Как пишет Джоэл Харрингтон, «в соответствии с христианской доктриной наиболее серьезными преступлениями на сексуальной почве были инцест и содомия, которые традиционно считались "преступлениями против Бога" и карались сожжением заживо. В частности, мерзость инцеста якобы навлекала на все общество Божественное возмездие, если виновники не были наказаны…
Чаще всего преследованию за инцест подвергались отчимы и приемные дочери или даже люди, имевшие половые контакты с двумя другими, связанными между собой родством (например, женщина с двумя братьями или мужчина с женщиной, ее сестрой и мачехой и т. д.). Инцест этого типа не воспринимается в качестве такового с современной точки зрения, но тогда считался своего рода кощунством и часто оканчивался смертным приговором, хотя в Нюрнберге казнь всегда смягчали до обезглавливания, а иногда и до порки розгами»
[72].
Представления о том, что гомосексуальные отношения должны караться смертью, просуществовали очень долго – увы, как мы знаем, они распространены до сегодняшнего дня. В Великобритании в последний раз смертная казнь по отношению к гомосексуалам применялась в 1835 году, когда домохозяин, сдававший квартиру некоему Уильяму Бониллу, заподозрил своего жильца в том, что тот предоставляет мужчинам комнату для свиданий, – во всяком случае, к нему что-то слишком зачастили мужские пары. В результате во время одного из таких визитов хозяин сначала стал подглядывать в окно, затем они с женой смотрели в замочную скважину, после чего, убедившись, что их ужасные подозрения оправдались, они ворвались в комнату и передали в руки полиции 30-летнего конюха Джеймса Пратта и 40-летнего слугу Джона Смита. Оба несчастных были приговорены к смертной казни через повешение. Когда их вели на эшафот, толпа зрителей, как отмечали журналисты, шикала и свистела – остается непонятным, было ли это выражением возмущения приговором или же наоборот, проявлением презрения к приговоренным. Уильям Бонилл тоже не остался безнаказанным – его сослали на каторгу в Тасманию, где он через несколько лет умер.
О чем же нам могут рассказать столь разнородные наказания? Конечно, о том, какие сексуальные практики в разные времена считались допустимыми или недопустимыми, о том, что проступки, сегодня просто сомнительные с точки зрения морали, а может быть, и вовсе никем не осуждаемые, в других обстоятельствах воспринимались как преступления, карать за которые надо было смертью. Но, кроме того, стоит отметить еще два важных момента: нарушение правил сексуальной жизни зачастую считалось экономическим преступлением – покушением на права мужа-«хозяина», в то время как применительно к инцесту, хотя не только к нему, вступали в силу представления о священных запретах, и за их нарушение, безусловно, нужно было казнить. Именно поэтому, так же как в первобытных обществах, в некоторых случаях можно было заплатить выкуп, но нарушитель табу обязательно должен был погибнуть. Сексуальная сфера, связанная с продолжением жизни, была каким-то загадочным образом связана и со смертью как частью общего, вечно продолжающегося круговорота. Эту странную и древнюю связь ярко демонстрирует тот факт, что средневековый палач мог спасти женщину, приговоренную к смерти, женившись на ней, или же, наоборот, девушка была в силах спасти преступника, взяв его в мужья. Неудивительно, что нарушение правил и запретов в столь важной для всего мироздания сфере наказывалось особенно жестоко.
Священное – запретное
За нарушения в другой важнейшей сфере – священных обрядов и установлений – наказанием также была смерть. Покушение на святое всегда считалось одним из самых тяжких преступлений, будь то кощунственные слова либо дела или попрание священных заповедей. Соответственно, и кары предполагались самые суровые. С этим же может быть связано то, что священнослужители часто стояли выше закона или, по крайней мере, не подвергались тем же наказаниям, что остальные. В догосударственных обществах «даже женщины и дети, случайно или намеренно нарушив правила посещения сакральных мест, увидев табуированные для них священные предметы или обряды, подлежали закалыванию копьем подобно злостным нарушителям и убийцам»
[73].
Законы Хаммурапи предписывали казнить за кражу храмового имущества – и за лжесвидетельство, которое, с одной стороны, могло стоить жизни другому человеку, а с другой – что, наверное, было важнее – означало оскорбление богов, перед лицом которых преступник солгал.
Конечно же, осквернением богов считалось нанесение любого ущерба храму или священным изображениям. Когда жители Афин с ужасом обнаружили, что ночью кто-то разбил гермы – изображения богов, стоявшие на перекрестках, стало ясно, что необходимо найти и наказать преступника – иначе гнев богов обрушится на весь город. Великий герой Алкивиад решил не дожидаться, пока его по лживому обвинению в осквернении герм приговорят к смерти, и бежал из города. Сократ заплатил жизнью за то, что, по мнению своих сограждан, внушал юношам неверие. И даже стратеги, разгромившие спартанский флот в битве при Аргинусских островах, были казнены, так как не обеспечили достойных похорон тем, кто погиб в бою. Тела убитых остались в воде, без правильного погребения – для жителей Афин это было страшным богохульством, наказание за которое – смерть.
Римские весталки – девственницы, хранившие священный огонь богини Весты, – были окружены невероятным почитанием. Недаром, как уже упоминалось, весталка, случайно встретившая на дороге осужденного на казнь, тем самым спасала его. Ее святость была так велика, что даже случайная встреча с тем, кто должен умереть, могла ее осквернить. Но именно поэтому весталка, лишившаяся чистоты, оказывалась не просто согрешившей девушкой – ее преступление считалось покушением на священные устои, оскорблением богов:
…потерявшую девство зарывают живьем в землю подле так называемых Коллинских ворот. Там, в пределах города, есть холм, сильно вытянутый в длину… В склоне холма устраивают подземное помещение небольших размеров с входом сверху; в нем ставят ложе с постелью, горящий светильник и скудный запас необходимых для поддержания жизни продуктов – хлеб, воду в кувшине, молоко, масло: римляне как бы желают снять с себя обвинения в том, что уморили голодом причастницу величайших таинств. [Вспомним опять «наказание» жреца, приносившего жертву, или коллективное осуществление казни.] Осужденную сажают на носилки, снаружи так тщательно закрытые и забранные ременными переплетами, что даже голос ее невозможно услышать, и несут через форум. Все молча расступаются и следуют за носилками – не произнося ни звука, в глубочайшем унынии. Нет зрелища ужаснее, нет дня, который был бы для Рима мрачнее этого. Наконец носилки у цели. Служители распускают ремни, и глава жрецов, тайно сотворив какие-то молитвы и простерши перед страшным деянием руки к богам, выводит закутанную с головой женщину и ставит ее на лестницу, ведущую в подземный покой, а сам вместе с остальными жрецами обращается вспять. Когда осужденная сойдет вниз, лестницу поднимают и вход заваливают, засыпая яму землею до тех пор, пока поверхность холма окончательно не выровняется. Так карают нарушительницу священного девства
[74].
