Коннолли, и Пирс
Преобразили край,
Чтущий зеленый цвет,
И память о них чиста:
Уже родилась на свет
Угрожающая красота
[211].
Знаменитая йейтсовская «угрожающая красота» – Terrible Beauty – действительно родилась, причем с невероятной скоростью. Повстанцы, которых явно поддерживало меньшинство, безответственные авантюристы, погубившие несколько сотен человек и спровоцировавшие разрушение половины города, с невероятной скоростью превратились в мучеников и героев. Они остаются ими до сегодняшнего дня. Дублин полон мемориальных мест, связанных с восстанием 1916 года, тюрьму, где осужденных держали перед казнью, превратили в музей, в здании Главпочтамта выставлены фотографии событий той кровавой Пасхи. Но все это можно списать на исторический интерес…
Куда существеннее то, что дело казненных в 1916 году продолжили разнообразные ирландские революционные организации. В 1919 году, после окончания Первой мировой войны, Ирландия была опять провозглашена республикой, началась кровавая война, и в 1921 году соглашение было все-таки достигнуто. Но Северная Ирландия, та самая, куда в XVII веке Кромвель переселил множество протестантов, осталась в составе Соединенного Королевства. И здесь, как и в южной части острова, продолжали помнить и чтить имена расстрелянных в 1916 году, и здесь стреляли, здесь в течение многих десятилетий рвались бомбы. В начале 1980-х история ирландского терроризма пополнилась новыми мучениками. Террористы, отправленные в Белфасте в тюрьму, но не признанные политическими заключенными, стали бороться за свои права. Обычные заключенные, в отличие от политических, должны были ходить в тюремной форме, и в знак протеста против того, что их особый статус не был признан властями, бойцы Ирландской революционной армии сидели в своих камерах голыми, завернувшись в одеяла. Они отказывались выходить на тюремные работы, отказывались идти в душевые, где их избивали надзиратели, и вымазывали стены своих камер экскрементами.
А потом 27-летний Бобби Сэндс решил начать голодовку – и его поддержали еще несколько человек. Воля несгибаемых террористов столкнулась с волей «железной леди» Маргарет Тэтчер, отказавшейся идти на уступки. Бобби Сэндс, которого за время протестов успели уже выбрать в парламент, умер на 66-й день голодовки, затем скончались еще девять заключенных. Голодная смерть страшна: люди слепнут, у них постепенно отказывают различные функции организма. Участники голодного протеста были террористами, готовили покушения и бросали бомбы. Теперь они стали мучениками. Стены в католических кварталах Белфаста до сих пор покрыты граффити с их портретами, про Бобби Сэндса Стив Маккуин снял фильм «Голод», книги Сэндса продаются в каждом книжном магазине Ирландии.
Оправдываю ли я тех, кто в 1916 году не захотел ждать окончания войны и договариваться с англичанами? Я, скажем так, понимаю их нетерпение, но не более того. Оправдываю ли я бойцов Ирландской республиканской армии? Когда-то я была на семинаре в Ольстере, и среди тех местных жителей, с которыми я там пообщалась, не было ни одного – в буквальном смысле ни одного, – у кого кто-либо из родных или близких не пострадал в терактах. Однако мученическая кончина – расстрел или страшная голодная смерть в тюрьме – делает человека… ну да, мучеником. А мучеников жалеют, им начинают симпатизировать, а тут и до восхищения недалеко. «Уже родилась на свет // Угрожающая красота».
Значит ли это, что если бы повстанцев 1916 года не расстреляли, то потом в Ирландии не было бы террористов? Конечно нет. Но, может быть, договориться смогли бы раньше, чем в апреле 1998 года, и жертв с обеих сторон оказалось бы меньше? И снова я вспоминаю Льва Толстого с его глупым, наивным и смешным письмом Александру III…
Глава 10
Казус Чикатило
История Андрея Чикатило – самого знаменитого серийного убийцы в нашей стране – вызывает ужас, отвращение, гадливость, что угодно, только не желание защищать его. Петен, Лаваль, Бразильяк и другие коллаборационисты считали, что их преступные действия шли на благо Франции. Ирландские террористы думали, что их выступления приблизят независимость Ирландии. Это не отменяет того, что и те и другие совершали преступления, но, по крайней мере, дает возможность видеть в них людей – отвратительных или просто запутавшихся, выбравших неверные способы борьбы, – но людей.
В случае с Чикатило перед нами абсолютное зло – жуткое, страшное, ничем не искупаемое. И зло, невероятное по своим масштабам, – сексуальных насильников и маньяков, к сожалению, много по всему миру, но Чикатило действовал с кошмарной жестокостью в течение как минимум 12 лет, и кто знает, может быть, среди его преступлений были и те, следов которых следствие не нашло.
Чикатило прекрасно учился в школе и поэтому надеялся, что сможет получить высшее образование в Москве. В 1954 году он пытался поступить на юридический факультет МГУ, но потерпел неудачу. Окончил техническое училище, потом – электротехнический институт, работал инженером. В то же время его тянуло к гуманитарным занятиям – и вскоре он стал публиковаться в газетах Ростовской области, где прошла большая часть его жизни. Статей и заметок будущий убийца написал огромное количество – в основном на тему патриотического воспитания, трудовых достижений, спортивных успехов, одобрения советским народом политики партии.
Техническая работа устраивала его все меньше, он хотел учиться и заочно окончил филологический факультет Ростовского университета, а потом еще и Университет марксизма-ленинизма. Партийное образование, которое для многих было тяжелым, вынужденным бременем, его, кажется, не угнетало – наоборот, он интересовался политикой, вступил в партию и постоянно проявлял «общественно-политическую активность».
Дальше карьера Чикатило складывалась очень причудливо. Какое-то время он даже преподавал русский язык и литературу в Новошахтинской школе-интернате, но здесь его уличили в том, что он приставал к ученицам, и выгнали. После этого он еще некоторое время подвизался на педагогическом поприще, даже был воспитателем в ПТУ, а затем полностью сменил «профиль» – то ли потому, что в каждом учебном заведении вокруг него возникали большие или маленькие скандалы, то ли пытался отдалиться от вызывавших у него невероятное возбуждение детей, а может быть, наоборот, нашел работу, позволявшую ему много ездить по области и знакомиться в электричках, на вокзалах и автобусных станциях с будущими жертвами. Чикатило стал снабженцем и дальше вплоть до ареста занимался выбиванием дефицитных материалов и необходимых запчастей для трестов и заводов – при этом сменил несколько мест работы, так как почти везде начальство бывало им недовольно. В какой-то момент его обвинили в краже аккумулятора, и он отсидел три месяца.
Он женился, у него родились дочь и сын, которых Чикатило нежно любил.
Вот, собственно, и вся его «внешняя» биография, под покровом которой скрывалась совершенно иная жизнь.
Уже в те годы, когда Чикатило подбирался к мальчикам и девочкам из интерната и ПТУ, он понял, что его возбуждают не просто детские тела, а страх, волнение жертв, ему нравится причинять боль. Это было для него важным открытием, так как в обычной жизни он был почти импотентом: история его сексуальных отношений с женщинами – сплошные неудачи и позорные провалы. В какой-то момент он понял, что может все-таки добиться сексуального удовлетворения, но чем ужаснее будут обстоятельства, тем лучше для него.
