Провал первой половины юрского периода иногда называют наиболее обширным в геологической летописи континентов. По мнению Л. А. Несова, причиной мог стать влажный климат юрского периода
[39], когда обильные ручьи и реки попросту уничтожали едва сформировавшиеся захоронения. Иными словами, климат был крайне неблагоприятным для захоронений, его можно сравнить с летописцем, который стирает содержимое страницы, едва дописав ее до конца.
Но даже в таких условиях что-то должно было сохраниться, особенно в устьях рек, куда сносятся осадки с континентов. Пусть не сотни местонахождений, но хотя бы десятки. Наверное, они были, но погибли по другой причине.
Середина юрского периода отметилась масштабной морской трансгрессией, связанной с распадом единого суперконтинента Пангея. Разрывы между материками заполнились водой, которая размыла отложения дельт. Что не уничтожили сами реки, погибло от наступления морей.
Некоторые чудом уцелевшие остатки наземной фауны средней юры сохранились в очень редких условиях – в карстовых полостях. Карст был создан юрскими ручьями, которые прорезали полости в известняках. В эти природные пещеры вода сносила ветки, листья, трупы животных. Наступавшие на сушу моря не смогли уничтожить карстовые пещеры, потому что выше залегали толщи известняков. Получились своего рода «геологические консервы».
Среднеюрские карстовые пещеры давно известны в Британии, в формации Форест Марбл. За годы исследований здесь собрали множество мелких остатков маммалиаформ, амфибий и динозавров.
Похожие карстовые полости были открыты и в европейской части России, где юрские речушки проделывали дорогу в известняках девонского и каменноугольного возраста. «Геологические консервы» юрского периода должны залегать на широком пространстве от Волгограда до Архангельска, но пока их нашли в основном в окрестностях Москвы, скорее всего, просто из-за хорошей изученности региона.
Еще до революции возле подмосковного села Мячково геологи заметили карстовую полость с континентальными отложениями юры. Карст был заполнен глинами с растительным детритом и окаменелой древесиной.
Юрский карст нашли рядом с подмосковными деревнями Коняшино и Тимонино. И даже в самой Москве скважины не раз проходили через карстовые полости юрского периода, они залегают на глубине до 73 метров
[40].
В карстовой глине попадались только растительные остатки. Микроскопические споры и пыльца позволили реконструировать богатое растительное сообщество среднеюрского Подмосковья. В регионе процветали влаголюбивые папоротники, плауновидные, хвойные, цикадовые.
В Подмосковье есть и отложения юрских озер, в том числе заполнявших карстовые провалы. Карстовые озера – любопытное явление, они подчас отличаются идеально круглыми очертаниями. Можно предположить, что во времена динозавров Русская платформа была покрыта круглыми, как по циркулю прочерченными озерами. К сожалению, в озерных отложениях нет ничего, кроме пыльцы и редких обломков древесины, – ни рыб, ни насекомых, ни тетрапод. Как и в карстовых полостях.
Целое столетие находки ограничивались спорами, пыльцой и обломками древесины.
Все изменилось в середине 1990-х годов.
В ста километрах от Москвы, недалеко от города Воскресенска, есть станция Пески.
Электричка стоит здесь десять секунд. С одной стороны к железной дороге подходят пятиэтажки и старые дачи советских художников, где любил отдыхать знаменитый Дейнека. С другой – тянутся однообразные ряды деревенских домиков под шиферными крышами. Место неприметное и на вид скучное, самое интересное здесь лежит под землей.
В районе Воскресенска к поверхности поднимаются толщи известняков и доломитов, которые отложились на дне обширного моря, затопившего нынешнюю территорию Европейской России в палеозое. Море существовало около 100 миллионов лет: с 370 до 270 миллионов лет назад, и оставило после себя километровые толщи известняка, который издавна добывали для строительства храмов, палат правителей и крепостей. Из белого подмосковного известняка при великом князе Дмитрии Донском были выложены стены Московского Кремля. Впрочем, уже через сто с небольшим лет, при Иване III, их заменили на кирпичные.
В советское время рядом с Воскресенском работали крупные цементные заводы и разрабатывались огромные карьеры. Самый большой – Красный богатырь, теперь его продолжение называется Цемгигантом. Почти такой же огромный карьер – за Коломной, Голутвинский. Поменьше – уже выработанный Конев Бор и действующие Пески.
Известняк сейчас добывают для производства цемента. В будни в карьерах гремят взрывы, которые на ближних дачах слышатся раскатами грома. Шагающие экскаваторы соскребают горы пустой породы, «БелАЗы» с колесами в человеческий рост везут известняк на обжиг. В карьеры постоянно наведываются любители окаменелостей и минералов.
Пески издавна славились зубами каменноугольных рыб и кремнями леопардового окраса. На известняки здесь налегают морские глины юрского возраста. Они мешают добыче известняка, их снимают экскаваторами, свозят в отработанный центр карьера, ровняют тракторами и засаживают елочками. Полуцирк карьера понемногу движется в лес, оставляя за собой поле отвалов.
На вертикальных стенках карьера давно замечали карстовые полости, заполненные пепельно-серой глиной, на ощупь схожей с пластилином. Еще в 1930-х годах геологи по остаткам спор и пыльцы определили ее возраст: середина юрского периода, батский век. Никаких костных остатков в них не находили и воспринимали как геологическую экзотику.
В середине 1990-х годов руководитель детского палеонтологического кружка при Московской городской станции юннатов Петр Евгеньевич Морозов заметил в цветочном горшке Тимирязевского музея черную зубную пластину. Она принадлежала двоякодышащей рыбе, которые живут только в пресных водах. Оказалось, зуб привез из Песков коллекционер кремней: находка ему приглянулась, но он не нашел для нее другого применения, кроме как положить в горшок. Морозов стал внимательнее осматривать карстовые полости на стенах, рассказывал воспитанникам про юрский период и динозавров, но глина в карстах оставалась, как и прежде, пустой, без единого намека на кости.
Во время полевого выезда 1996 года один школьник из кружка отправился к карстовым высыпкам, пока остальные бродили по отвалам. Спустя полчаса подошел к Морозову и с невинным видом спросил: «Петр Евгеньевич, а как выглядят щитки черепах?» Морозов пустился в объяснения, а когда закончил, мальчик протянул черную пластинку: «Вот так?»
