Но повсюду он видел только следы насилия. Жестокость и смерть.
Все погибли.
Все.
Когда принц опомнился, он стоял в тронном зале. Он был подавлен размахом чудовищной бойни, но при взгляде на возвышение с тронами принца охватила ярость.
На королевском троне восседал Эрлкинг с арбалетом на коленях и улыбкой на губах, а тела короля и королевы были повешены, как гобелены, на стене позади него.
С гневным криком принц поднял меч и бросился на злодея, но Эрлкинг успел выпустить стрелу с наконечником из чистого золота.
Принц вскрикнул. Выронив меч, упал на колени, прижимая к груди раненую руку. Стрела не прошла навылет, а застряла в его запястье.
Зарычав от боли, он поднял голову и, пошатываясь, встал.
– Чтобы убить меня, нужно было лучше целиться, – сказал он Эрлкингу.
Но злодей лишь улыбнулся.
– Я не хочу твоей смерти. Я хочу, чтобы ты страдал. Как страдаю я. Ведь я буду страдать до конца времен.
Принц поднял меч здоровой рукой и хотел снова броситься на Эрлкинга. Но как только он попытался шевельнуться, что-то сильно дернуло его за руку, удерживая на месте. Он посмотрел на окровавленное древко стрелы, застрявшее в его руке.
Эрлкинг поднялся с трона. В воздухе между ними вспыхнула черная магия.
– Эта стрела навеки привяжет тебя к этому замку, – сказал он. – С этой минуты твой дух расстается с твоим смертным телом и отныне навсегда будет заперт в этих стенах. С этого дня и до конца времен твоя душа принадлежит мне, – Ольховый Король воздел руки, и тьма окутала замок, растеклась по тронному залу, расползлась по всем уголкам обезлюдевшего места. – Я заявляю свои права на все это. На историю твоей семьи, на милые тебе имена – и я проклинаю их. Мир да забудет вас. Ваше имя да будет выжжено со страниц истории. Даже ты не вспомнишь ту любовь, которую, возможно, знал. И ты, принц, останешься навеки одиноким. Тебе предстоит страдать целую вечность – так же, как ты заставил страдать меня. Ты никогда не вспомнишь и не поймешь, за что наказан. Это станет твоим уделом до тех пор, пока твое всеми забытое имя не будет произнесено еще раз.
Принц рухнул ничком, раздавленный тяжестью проклятия.
Слова заклинания уже проникали в его разум. Воспоминания о детстве, о семье, обо всем, что он когда-либо знал и любил, рвались, как нити пряжи.
Последней его мыслью была мысль о похищенной принцессе. Яркая и умная, его сердце билось ради нее.
Пока он еще помнил ее, он посмотрел на Эрлкинга со слезами на глазах и успел произнести последние слова, прежде чем проклятие поглотило его.
– Моя сестра, – взмолился принц. – Ты запер ее душу в этом мире? Увижу ли я ее снова?
Но Эрлкинг только рассмеялся.
– Глупый принц. Какая еще сестра?
А принц только смотрел на него, ошеломленный и опустошенный. У него не было ответа. У него не было сестры. Не было прошлого. Совсем никаких воспоминаний.
* * *
Серильда выдохнула, потрясенная историей, излившейся из нее, и вызванными ею зловещими видениями. Она по-прежнему была в тронном зале одна, но запах крови вернулся, густой и отдающий металлом. Посмотрев вниз, она увидела, что пол залит темной и застывшей кровью. Она блестела, словно черное зеркало. Кровь скапливалась у ее ног, у возвышения, на котором стояли троны, покрывала разбитые камни, разбрызгивалась по стенам.
Но одно место, в нескольких шагах от нее, оставалось нетронутым. Идеальный круг, как будто кровь наткнулась на невидимую стену.
Серильда с трудом проглотила комок в горле, мешавший дышать, пока она рассказывала свою историю. Сейчас она ясно видела все это. Принца, стоящего посреди этого самого зала. Серильда ясно представила себе его огненно-рыжие волосы. Веснушки на щеках. Золотые блики в глазах. Она видела его гнев и печаль. Его мужество и отчаяние. Все это Серильда видела своими глазами – она читала эти чувства в движениях его плеч, в изгибе губ, во взгляде, искреннем и беззащитном. Она видела даже шрам на запястье, там, где его пронзила стрела, когда Эрлкинг проклял его.
Злат.
Злат был тем принцем. Это был его замок, а украденная принцесса – его сестрой…
Но он об этом понятия не имел. Он ничего этого не помнил. И ничего не мог вспомнить.
Серильда прерывисто вздохнула и едва слышным шепотом закончила свой рассказ.
– Заклятие Эрлкинга было произнесено, ужасная месть свершилась. Но резня, случившаяся в том замке… – Вздрогнув, она остановилась, потом продолжила: – Резня была так ужасна, что прорвала дыру в завесе, которая долгое время отделяла Темных от мира живых.
Будто в ответ на ее слова кровь с двух сторон от круга начала подниматься вверх, как по невидимой стене. К потолку ползли два широких потока жидкости, бордовой, как вино, и густой, как патока. Поднявшись чуть выше самой Серильды, они двинулись внутрь и сомкнулись, образовав в воздухе дверной проем. Дверной проем, обрамленный кровью. Затем из центра дверного проема закапала кровь… Но капала она вверх.
Капли падали медленно, равномерно.
Поднимаясь к потолку.
Серильда проследила их путь.
Вверх.
К висящему на люстре телу.
У нее сжалось сердце.
Ребенок. Маленькая девочка.
На мгновение ей показалось, что это Гердрут, и она открыла рот, чтобы закричать…
Но веревка повернулась со скрипом, и она увидела, что это не Гердрут. Лицо девочки было почти неузнаваемым.
Почти.
Но Серильда уже знала – это принцесса, чей портрет она видела в медальоне.
Похищенное дитя.
Сестра Злата.
Серильде хотелось выкрикивать проклятия. Выть. Поведать старым богам и всем, кто ее слушает, что эта история должна была закончиться не так. Принц должен был победить злого короля, спасти сестру, спасти их всех.
Он не должен был попасть в ловушку в этом ужасном месте.
Его не должны были забыть.
Эрлкинг не должен был победить.
Но Серильда стиснула зубы и не позволила вскипающим слезам пролиться.
Остался еще один ребенок, которого можно спасти. Один подвиг, который можно совершить.
Сжав кулаки, она шагнула сквозь прореху в завесе.
Глава 51
К замку вернулось все его великолепие.
Серильда видела тронный зал только разрушенным, окруженным руинами. В том зале у ее ног стояла лужа крови, просочившаяся между высохшими стеблями сорной травы. Там два трона на возвышении казались единственным, что прошло сквозь века не тронутое забвением и переменами. Троны и сейчас выглядели так же, как на человеческой стороне завесы, только теперь роскошью и великолепием блистала и остальная часть тронного зала. Огромные люстры с десятками свечей. Пушистые ковры, мягкие шкуры и черные бархатные портьеры позади тронов. Колонны из белого мрамора с резьбой, изображавшей татцельвурма, взбирающегося к потолку – его длинный змеевидный хвост спиралью спускался к полу.
