У нее защемило сердце, но все, что она могла – не показывать, какой отталкивающей кажется ей такая идея. Моховицы – не животные. Не звери, на которых можно охотиться. Они не должны служить отделкой.
– Особый же вид иронии, как я догадываюсь, – продолжал король, – состоит в том, чтобы дурачить других, не будучи при этом умнее и мудрее них.
Его тон резко изменился, стал суровым.
– У меня было время поразмыслить о нашей встрече. И я пришел к выводу, что ты считаешь меня глупцом.
Серильда округлила глаза:
– Что вы. Никогда!
– Ты была так убедительна с этой сказочкой про золото и благословение бога. И только после захода луны я подумал – зачем же человеческой девчонке, которая легко может замерзнуть, собирать в снегу солому своими жалкими голыми руками, даже не надев перчаток?
Король взял Серильду за руки, и сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди. Его голос стал ледяным.
– Не знаю, что ты делала в ту ночь, но я не из тех, кто прощает насмешки.
Он сжал ее руки. Серильда с трудом удерживалась, чтобы не скулить от страха. Вздернув изящную бровь, Эрлкинг смотрел на нее, и она могла поклясться, что все это доставляет ему удовольствие. Смотреть, как она вертится, словно уж на сковороде. Добыча, которую он загнал в угол. На миг ей даже показалось, что он вот-вот улыбнется. Но его губы скривились не в улыбке, а в жестокой усмешке победителя.
– Но я справедлив. А потому – испытание. У тебя будет время, чтобы выполнить задание – закончишь за час до восхода солнца.
– Испытание? – прошептала она. – Какое испытание?
– Ничего такого, чего бы ты не могла, – отвечал он. – Если, конечно… ты не солгала.
Сердце Серильды оборвалось.
– А если солгала, – продолжал он, наклоняясь к ней, – значит, в ту ночь ты лишила меня законной добычи. Такого я не прощаю. И значит, твоя голова займет место на стене трофеев. Манфред, – обратился он к вознице, – у нее есть семья?
– Отец, кажется, – ответил тот.
– Хорошо. Его голову я тоже заберу. Люблю симметрию.
– Погодите! – взмолилась Серильда. – Мой господин, прошу вас. Я…
– Ради твоего блага и блага твоего отца, – перебил Эрлкинг, – очень надеюсь, что ты говорила правду, – он поднес ее руку к губам и поцеловал запястье. Прикосновение ледяных губ обожгло кожу. – А теперь прошу меня извинить. Нужно проследить за приготовлениями к охоте.
Он снова повернулся к кучеру.
– Отведи ее в темницу.
Глава 10
Не успела Серильда понять, о чем говорит король, как кучер схватил ее за локоть и потащил из зала.
– Подождите! Темница? – крикнула она. – Не мог он такого сказать!
– Почему же не мог? Его Мрачность не отличается добротой, – заявил призрак, не ослабляя хватку. Он протащил ее по узкому коридору, остановился перед дверью, за которой начиналась крутая винтовая лестница, и посмотрел на девушку. – Сама пойдешь или мне тебя тащить? Предупреждаю, ступеньки могут оказаться коварными.
Глубоко вздохнув, Серильда поглядела вниз, на ступени, уходившие в темноту. Голова у нее шла кругом от всего, что сказал Эрлкинг. Ее голова. Голова ее отца. Испытание. Темница. Покачнувшись, она упала бы, если бы призрак не придержал ее за локоть.
– Я пойду сама, – прошептала бедняжка.
– Очень убедительно, – буркнул призрак, но все же выпустил ее руку. Он взял один из факелов, висевших на стене, и стал спускаться.
Серильда посмотрела назад, в коридор. Она была уверена, что найдет путь назад, и вокруг никого не было. Может быть, это шанс, и удастся сбежать?
– Не забывай, кто владеет этим замком, – подал голос призрак. – Если сбежишь, он будет только рад устроить охоту.
Сглотнув, Серильда опять повернулась к двери. В животе тяжелым камнем лежал страх, но призрак продолжал спускаться, и она последовала за ним. Чтобы не оступиться и не потерять равновесия на крутых, узких ступенях, одной рукой она держалась за стену.
Вниз.
И еще, и снова вниз.
Должно быть, они уже глубоко под землей, где-то на уровне древнего фундамента замка. Возможно, даже ниже поверхности озера.
Они достигли самого нижнего уровня и прошли в открытые решетчатые ворота. Увидев ряд тяжелых, укрепленных железом деревянных дверей вдоль правой стены, Серильда вздрогнула.
Двери темниц. Серильда вытянула шею и, заглядывая в смотровые оконца, мельком увидела кандалы и цепи, свисающие с потолка, но не смогла рассмотреть, есть ли там узники. Она старалась не задумываться о том, не предстоит ли ей разделить их судьбу. Она не слышала ни стонов, ни плача, ни других звуков, которые должны были издавать замученные и голодные узники. Вероятно, камеры пустовали. Или узники давно были мертвы. Единственными пленниками Эрлкинга, о которых она слышала, были дети, которых он дарил когда-то Перхте, но их ведь не держали в темницах. О, и еще заблудившиеся путники, которых увлекала за собой Дикая Охота во время своих безумных вылазок – хотя их чаще оставляли умирать на обочине дороги, а не увозили в замок.
Она никогда не слышала, чтобы Эрлкинг держал людей взаперти в подземельях. Но, с другой стороны, возможно, никого не осталось в живых, чтобы поведать об этом.
– Ну-ка, прекрати, – одернула она себя шепотом. Кучер услышал и оглянулся.
– Извините, – пробормотала она. – Это я не вам.
Тут ее внимание привлекло маленькое создание, которое стрелой пронеслось вдоль коридора и скрылось в норке у самого пола. Крыса. Просто прекрасно.
А потом она почувствовала что-то необычное. В воздухе появился новый запах – сладковатый, знакомый и совершенно неожиданный в этом затхлом воздухе.
– Сюда.
Призрак указал на приоткрытую дверь. Серильда заколебалась. Вот оно… Она станет пленницей Эрлкинга, ее заточат в ужасной сырой темнице. Оставят одну. Она будет страдать от голода, сгинет здесь, уйдет в небытие. Или просидит тут до утра, а потом ей отрубят голову, сделают чучело и повесят в пиршественном зале. А вдруг, подумала Серильда, она станет привидением и будет бродить по холодным темным коридорам? Возможно, король этого и хочет – еще одну служанку для своей мертвой свиты.
Она посмотрела на призрака с долотом в глазу. Сможет ли она одолеть его? А что, если втолкнуть его в камеру и запереть дверь, а затем спрятаться где-нибудь, пока не подвернется шанс улизнуть?..
Призрак улыбнулся в ответ.
– Я уже мертв.
– Я и не думала вас убивать.
– Неисправимая лгунья.
Серильда наморщила нос.
– Входи же. Ты только зря теряешь время.
– Какие тут все нетерпеливые, – проворчала она, проскользнув мимо него. – Разве у тебя впереди не вечность?
