– Ее там нет, – сказал Фриш. – Она пошла за полынью для костра.
– В самом деле?
Фриш кивнул.
– Она ушла сразу, как только мы собрались сюда.
– Надо же, а я и не заметила, – пробормотала Серильда и снова задумалась.
Что же рассказать детям? В последнее время все ее сказки были о привидениях, руинах, жутких чудовищах и бессердечных королях. Упоминались в них и адские псы, и похищенная принцесса. От большинства ее рассказов дети были в восторге, но Серильда случайно услышала, что маленькой Гердрут начали сниться кошмары, в которых ее похищает Эрлкинг. И ее захлестнуло чувство вины.
Она пообещала себе, что следующая история будет веселой. Возможно, даже с хорошим, счастливым концом.
Но внезапно при этой мысли ее сердце пронзила острая боль. Она посмотрела на чумазые детские лица, перепачканные грязью и краской, и стиснула зубы, сдерживая слезы.
– Серильда! – взволнованно окликнула ее Гердрут. – Что случилось?
– Ничего, все в порядке, – бодро улыбнулась Серильда. – Просто пылинка в глаз попала.
Дети недоверчиво переглянулись. Серильда и сама понимала, что ее ложь выглядит на редкость неубедительно. Она вздохнула и откинулась назад, опираясь на руки и подставив лицо солнцу.
– А я рассказывала вам, как встретила нахцерера, который только что вылез из могилы? Он уже прогрыз погребальный саван и до костей изжевал правую руку. Когда он меня заметил, я думала, что он убежит, но он открыл рот и как завоет! Это был вопль, леденящий…
– Нет! – пискнула Гердрут, закрывая уши. – Слишком страшно!
– Да брось, Герди, – Ханс обнял ее за плечи. – Это же не взаправду.
– Почему это ты так думаешь? – спросила Серильда.
Ханс рассмеялся.
– Нахцереров не бывает! Люди не возвращаются из мертвых и не бродят повсюду, пытаясь сожрать родню. Если бы это было так, мы бы все давно… ну, умерли.
– Так не все возвращаются, – буднично заметил Никель. – Только те, кто погиб от жуткого несчастного случая или от болезней.
– Или кто сам себя убил, – добавил Фриш. – Я слышал, такие тоже могут превратиться в нахцерера.
– Верно, – сказала Серильда. – К тому же, теперь вы знаете, что я видела нахцерера, так что, конечно, они настоящие.
Ханс тряхнул головой.
– Чем диковиннее история, тем сильнее ты пытаешься нас убедить в том, что это правда.
– Так это же лучше всего, – заметил Фриш. – Так что перестань ныть. Продолжай, Серильда. Что было дальше?
– Нет, – попросила Гердрут. – Другую историю. Пожалуйста!
Серильда улыбнулась.
– Ладно. Дайте-ка подумать.
– Расскажи еще об Эрлкинге, – подсказала Анна. – Последние истории были такие интересные. Мне даже казалось, будто я с тобой в этом жутком замке.
– А тебя, Гердрут, эти истории не пугают? – спросила Серильда. Девочка побледнела, но покачала головой и ответила:
– Мне нравятся истории о привидениях.
– Ладно, тогда расскажу вам о привидениях.
Воображение Серильды уже перенесло ее в замок Адальхейд. Сердце забилось чаще, она отчетливо слышала крики, хлюпанье шагов в крови.
– Давным-давно, – ее голос звучал тихо и даже неуверенно, как всегда, когда история только начиналась и еще неизвестно было, чем все закончится, – над глубоким синим озером стоял замок. В замке жили добрая королева и добрый король… и двое их детей… – Серильда нахмурилась. Обычно ей не требовалось много времени, чтобы история развернулась перед мысленным взором. Несколько персонажей, место действия, и вот она уже бежит, летит, стараясь не отставать от своего воображения.
Но сейчас ей казалось, что фантазия привела ее к высокой стене, и ни намека на то, что за ней. Но она все равно попыталась продолжить рассказ.
– Они были счастливы, подданные любили их, и королевство процветало… пока… кое-что не произошло.
Дети, бросив работу, жадно и нетерпеливо смотрели на Серильду. И вдруг ее взгляд упал на бога смерти, точнее, на его довольно нелепое воплощение.
По залам замка Адальхейд бродили призраки.
Настоящие призраки.
Настоящие духи, полные гнева, сожалений и печали, снова и снова переживающие свою, нередко насильственную, смерть.
– Что же там произошло? – прошептала она.
Все с недоумением смотрели на нее, наконец Ханс хихикнул:
– Вот именно! Что произошло?
Серильда подняла на них глаза, посмотрела по очереди на каждого из детей, и заставила себя улыбнуться.
– У меня появилась блестящая идея. Вы сами закончите историю.
– Как это? – недовольно спросил Фриш. – Это же совсем не то! Если мы будем сами рассказывать, у Анны все сразу начнут целоваться и тут же переженятся.
– А рассказывать будешь ты, – возразила Анна, – ты всех поубиваешь!
– Оба варианта имеют право на существование, – сказала Серильда. – И я говорю серьезно. Я рассказала вам множество историй, и вы всегда внимательно слушали. Почему бы теперь вам самим не попробовать?
Глаза детей были полны недоверия, но Гердрут вскоре оживилась.
– Я знаю! Это был бог смерти! – она ткнула пальцем в его набитый бок. – Он пришел в замок и всех убил!
– Зачем Велосу это делать? – Никель тоже был очень недоволен тем, что Серильда не стала сама рассказывать. – И вообще, он никого не убивает. Он провожает души умерших в Ферлорен.
– Точно, – поддержал его Фриш. – Велос никого не убивал, но… он все равно там был. Потому что… потому что…
– Ой, я знаю! – выкрикнула Анна. – Потому что это была ночь Дикой Охоты, и Велос знал, что Эрлкинг со свитой явятся в замок, а Велосу надоело, что они от него ускользают. Вот он и решил заманить охотников в ловушку и отнять у них души для Ферлорена!
Никель помрачнел.
– А при чем тут король с королевой?
– И их дети? – спросила Гердрут.
Задумчиво почесав ухо, Анна не заметила, как испачкала краской одну из своих косичек.
– Об этом я не подумала.
Серильда усмехнулась.
– Так подумай. Это начало захватывающей истории. Я знаю, ты доведешь ее до конца.
Дети снова принялись за работу, оживленно переговариваясь. Злодеем становился то Эрлкинг, то бог смерти, а один раз – даже сама королева. Жители королевства то чудом спасались, то их всех убивали во сне. Иногда они присоединялись к Охоте, а иногда Велос уводил их за собой в Ферлорен. Иногда финал оказывался счастливым, но чаще трагичным.
Вскоре история окончательно запуталась, завязалась тугими узлами, все ее нити переплелись. Дети спорили, какая сюжетная линия лучше, кому следует умереть, а кому полюбить, а кому полюбить и затем умереть. Серильда чувствовала, что пора вмешаться, выправить сюжет и выбрать хоть какое-то окончание, которое всех устроит.
