Так они просидели, казалось, целую вечность – или один миг. Может, взяв Злата за руку, Серильда и думала, что делает ему некое одолжение, но теперь, растворяясь в его объятиях, она осознала, как сильно и сама нуждалась в этом. И ощущение, что он хотел ее обнять так же сильно, как она хотела обнять его, было важнее всего.
Некоторое время ей казалось, что она чувствует его сердцебиение, пока не поняла, что это ее собственное сердце бьется за них обоих. Но стоило ей пошевелиться, как Злат отстранился. Серильда была поражена, увидев его покрасневшие глаза. Все это время он был совершенно неподвижен, и она даже не почувствовала, не заподозрила, что он плачет.
Она прижала ладонь к его груди.
– У тебя не бьется сердце.
– Может, у меня его и вовсе нет, – сказал он. Серильда поняла, что он пытался пошутить, и позволила себе улыбнуться в ответ юноше, который жаждал объятий так же, как и она. Который по-настоящему плакал от того, что его обнимают.
– В это я не верю.
Он улыбнулся, как будто Серильда сделала ему комплимент. Но радость не задержалась на его лице – в их уединение вторгся надсадный звук охотничьего рога Эрлкинга. Они застыли, крепко обхватив друг друга.
– Что это? – Серильда посмотрела на небо. Было еще совсем темно, никаких признаков зари. – Они возвращаются?
– Еще нет, но скоро. Охота окончена, пора кормить собак.
Серильда поморщилась, вспомнив рассказ Лейны о том, как охотники бросали куски убитых животных на фигуру бога смерти, позволяя псам разорвать его на части.
– Ты… хочешь посмотреть? – спросил Злат.
Она поморщилась.
– Вовсе нет.
– Я тоже. А может быть… – он замялся. – Хочешь увидеть мою башню?
Он очень мило смутился, покраснел так, что на щеках пропали веснушки – и Серильда не смогла сдержать улыбку.
– А мы успеем?
– Здесь недалеко.
Глава 33
В мире смертных на самом верху юго-западной башни было пусто и пыльно. Но по эту сторону завесы Злат обустроил здесь для себя чудесное убежище, с коврами и шкурами на полу, одеялами и подушками, которые позаимствовал из других комнат. Здесь были стопки книг, подсвечник, в одном углу стояла прялка.
Подойдя к окнам, Серильда увидела Адальхейд. Она разглядела гончих, дерущихся за куски мяса, которые свисали с чучела, и поспешила отвести глаза.
Ее внимание привлекла фигура Эрлкинга, буквально излучавшая какой-то магнетизм. Он стоял в стороне от толпы, на самом краю причала. Его взгляд был устремлен на воду, и факелы на мосту освещали его острый профиль. Лицо короля, как обычно, было непроницаемым.
Даже отсюда он выглядел устрашающим. Мрачной тенью. Напоминанием о том, что она в его власти.
Если уж Его Мрачность тобой завладел, больше он тебя не отпустит.
Вздрогнув, Серильда отвернулась и взяла в руки одну из книг. Это оказался сборник стихов, но имя поэта было ей незнакомо. Томик был так зачитан, что некоторые страницы выпадали.
– Ты когда-нибудь влюблялась?
Она резко подняла голову. Злат стоял у дальней стены. Чувствовалось, что он напряженно ждет ответа, хоть он и пытался выглядеть безразличным. Серильда фыркнула.
– Почему ты спрашиваешь?
Злат кивнул на книги.
– Здесь в основном стихи про любовь. Правда, читать трудно, до того они перегружены метафорами и цветистыми оборотами. И всюду сплошь грусть и тоска, и печаль… – Злат закатил глаза, напомнив Серильде маленького Фриша.
– Зачем же они тебе тогда, раз ты так их презираешь?
– В замке почти нечего читать, – ответил он. – И, между прочим, ты не ответила на мой вопрос.
– Мне казалось, мы уже обсудили, что в Мерхенфельде нет никого, кто мог бы мной заинтересоваться.
– Да, ты так говорила, но… По этому поводу у меня тоже есть вопросы. Ведь даже если человека не любят, это не мешает ему самому полюбить. Пусть даже безответно.
Серильда усмехнулась.
– Хоть ты и пренебрежительно отозвался о стихах, я все же вижу, что ты романтик.
– Романтик? – возмутился Злат. – Безответная любовь – это ужасно!
– Ужасно, – согласилась Серильда и засмеялась. – Но так может думать только романтик.
Она улыбнулась Злату, а он снова нахмурился.
– Ты мне не ответила.
Серильда вздохнула и стала разглядывать потолочную балку.
– Нет, я никогда не была влюблена.
Вспомнив о Томасе Линдбеке, она добавила:
– Один раз я решила, что влюбилась, но это было ошибкой. Доволен?
Злат пожал плечами, его глаза затуманились.
– Я ничего не помню о своей прежней жизни, и почему-то все еще жалею об этом. Жаль, что я не знаю, каково это – влюбиться.
– Как ты думаешь, может, у тебя это было? Раньше?
– Нет никакого способа узнать. Хотя, мне кажется, случись со мной такое, я бы наверняка запомнил. Правда же?
Серильда не ответила, и через некоторое время Злат увидел ее хитрую усмешку.
– Что?..
– Ты романтик.
Он недовольно хмыкнул и снова покраснел.
– А мне только-только начало казаться, что с тобой очень приятно разговаривать.
– Я вовсе не насмехаюсь над тобой. Иначе я оказалась бы лицемеркой. Все мои любимые истории – о любви, и я провожу очень много времени, размышляя о том, каково это, на что похоже. И я мечтаю… – Серильда сбилась и замолчала, сообразив, на какую опасную территорию ступает, обсуждая такие вещи с единственным юношей, который когда-либо смотрел на нее с симпатией и даже чем-то близким к влечению.
– Я знаю, – отозвался Злат, и она вздрогнула. – О мечтах я знаю все.
Она ему поверила. Она была уверена, что уж он-то знает. Грусть, печаль и тоска. Невыносимое желание, чтобы кто-то заправил тебе за ухо выбившуюся прядь. Чтобы поцеловал сзади в шею. Держал в объятиях долгими зимними ночами. Смотрел на тебя так, будто ты – та, о которой он мечтал и всегда будет мечтать.
Она не помнила, как шагнула к нему, но внезапно оказалась так близко, что могла его коснуться. Но Злат не смотрел на ее губы. Он смотрел на ее глаза с золотыми спицами. Не мигая.
– Думаю, люди боятся тебя не из суеверия, – сказал Злат.
Серильда замерла.
– Как это?
– Все эти парни, которые якобы не интересуются тобой, потому что боятся, что ты принесешь им несчастье. Ну… может, это и правда, но… должно быть что-то более серьезное.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
