Зато Серильда точно знала, что он сделал бы с ней.
– Манфред встретит вас во дворе. И проводит к прялке, – на губах Эрлкинга появилось некое подобие улыбки, но улыбка была недоброй. – Очень надеюсь, что вы снова сумеете впечатлить меня, леди Серильда.
Она с трудом улыбнулась в ответ.
– Полагаю, вы отправляетесь на охоту в предгорья Рюкграта?
Эрлкинг, который уже собирался отпустить ее, остановился.
– С чего бы это?..
Она склонила голову набок. Сама невинность.
– Ходят слухи, что там видели огромного зверя, бродившего по горам, за границей Оттельена, кажется. Вы не слышали?
Он взглянул на нее с легким проблеском интереса.
– Не слышал.
– Ах… Ну, что ж… Я лишь подумала, что новый трофей мог бы стать прекрасным украшением вашего зала, но, видимо, это слишком далеко, чтобы добраться туда за одну ночь. Тем не менее, я надеюсь, вы получите удовольствие, охотясь на… лис, оленей и маленьких лесных зверушек, мой господин, – и она сделала реверанс.
Серильда почти ступила на мост, когда у нее за спиной щелкнули поводья и раздался топот копыт. Король скрылся, и Серильда позволила себе улыбнуться. Пусть развлекается охотой на диких гусей… Но, если повезет, этой ночью он будет далеко от замка. До самого восхода.
Манфред стоял во дворе рядом с каретой и терпеливо ждал, пока из нее выпрягут двух бакхауфов. Оба призрака с недоумением уставились на Серильду, направлявшуюся к ним. Возможно, подумала Серильда, она первая из смертных, осмелившаяся войти в зачарованный замок в полнолуние, всего через несколько минут после начала Охоты.
Серильда надеялась, что ей удалось скрыть свои истинные чувства. Она постаралась сделать вид, что страшно напугана – ей ведь и следует бояться. Она знала, что ее жизнь в опасности, что в любую минуту ее могут разоблачить. Но еще она знала, что здесь, в этих стенах Злат, и это обнадеживало и вдохновляло. Даже больше, чем следовало бы.
Она гнала от себя пугающую мысль о том, что, возможно, влюбилась в призрака, заточенного в замке. Ей почти удавалось не думать о трудностях, которыми это могло быть чревато. Никакого будущего. Никакой надежды на счастье. Но ее хрупкое сердце снова и снова отвечало, что ему это безразлично.
Манфред отпустил конюха, сказав, что сегодня ночью его звери не понадобятся, и попытался скрыть, как он этим доволен.
Серильда почувствовала радостное возбуждение. Снова ее вели по коридорам замка, которые с каждым разом становились все более знакомыми. Теперь она уже понимала, какой части руин, которые она видела днем, они соответствуют. Вспоминала, какие из люстр, покрытых паутиной и пылью, еще висят среди развалин. Какие колонны рухнули. Какие комнаты и залы заросли ежевикой и сорной травой. Какие предметы обстановки, роскошной в мире Темных, по ту сторону завесы опрокинуты и сломаны.
Они миновали лестницу, ведущую в зал с «витражами богов» и в комнату с загадочным гобеленом, и Серильда замедлила шаг. Отсюда ничего не было видно, и все же она не смогла удержаться и вытянула шею.
Заметив это, Манфред посмотрел на нее целым глазом.
– Что-то ищешь?
Серильда улыбнулась:
– Здесь у вас такие лабиринты. Вам разве никогда не случалось заблудиться?
– Никогда, – мягко ответил он и указал на открытую дверь.
Серильда ожидала, что за ней окажется еще один зал или, может быть, лестница.
Но увидела солому. Горы, горы, горы соломы.
Она ахнула. Соломы было столько, что хватило бы, чтобы заполнить целый амбар. Всю их мельницу – от стены до стены, от пола до потолка, а остатки вылезли бы наверх через печную трубу.
Ладно… Пожалуй, она преувеличила… Но лишь самую малость.
Здесь же были прялка и гора пустых катушек, и стоял все тот же тошнотворно-сладковатый запах, который буквально душил ее.
Это невозможно.
– Он не сумеет… Я не сумею сделать столько! – сказала она. – Здесь слишком много.
Манфред склонил голову набок.
– Ты рискуешь его разочаровать.
Серильда нахмурилась. Она понимала, что спорить бесполезно. Это задание оставил ей не призрак.
А Эрлкинг только что ускакал, его ожидает ночь охотничьих забав.
– Удачно, что сегодня ты явилась раньше обычного. Тебе же лучше, – продолжил Манфред. – Больше времени на работу.
– Он надеялся, что я не справлюсь?
– Не думаю. Его Мрачность… – Манфред долго подыскивал слово, и наконец закончил фразу: – Его Мрачность оптимист.
Это прозвучало почти как шутка.
– Тебе нужно что-нибудь еще?
Еще неделя, хотелось сказать Серильде, но она покачала головой.
– Только тишина и покой, и чтобы не мешали работать.
Поклонившись, Манфред вышел из комнаты. Серильда слышала, как повернулся ключ в замке, уперла руки в бока и повернулась к соломе и прялке. В первый раз за все это время ей досталась комната с окнами… Интересно, что здесь было раньше, до того как эта комната стала ее тюрьмой? Мебели было немного, и всю ее сдвинули к стенам – синий бархатный диван, пару стульев с высокими спинками, письменный стол. Возможно, здесь был кабинет или небольшая гостиная, но украшений на стенах не было, и Серильда решила, что комнатой долгое время никто не пользовался.
Глубоко вдохнув, она сцепила пальцы и, нервно зашагав по комнате, сказала:
– Злат, тебе это не понравится.
Глава 37
Миг назад в комнате никого, кроме нее, не было.
И вот Злат уже рядом, стоит прямо перед ней. Серильда вскрикнула и, вздрогнув от испуга, толкнула его. Невольно попятилась – и потянула за собой. Оба упали, Серильда – спиной на кучу соломы. Злат – сверху, ударившись подбородком о ее плечо так, что слышно было, как лязгнули его зубы. Его колено упиралось ей в бок, хотя он очень старался не раздавить ее своим весом.
Серильда лежала на соломе, задыхаясь и ничего не понимая. Спина болела. Злат приподнялся на одной руке и, морщась, потер подбородок.
– Кажется, живы, – простонала Серильда, вспомнив любимую присказку Анны.
– Один из нас уж точно, – отозвался Злат. Он встретился с ней взглядом, в его глазах плескался смех. – Здравствуй.
Затем он посмотрел вниз, туда, где между их телами были зажаты руки Серильды. Руки, которые – она не заметила, как это случилось, – оказались прижаты к его груди. Но не отталкивали его.
Злат покраснел.
– Прости, – пробормотал он, вскакивая.
Внезапно Серильда почувствовала острую боль. Она вскрикнула и потянулась за ним.
– Стой, стой! Мои волосы!
