Соскочив с кровати, она присела на корточки и осмотрела полы и стены ища маленькие дырочки, в которые могли проникнуть грызуны. Но ничего не увидела.
– Видно, забрались со стороны мельницы, – пробормотала Серильда. Она снова поймала себя на том, что не хочет этим заниматься. И снова укорила себя за эти мысли.
По крайней мере, если Томас все еще там, она может отчитать его за небрежность. Грызунов так и тянет на мельницу – к остаткам пшеницы, ржи и ячменя. Крайне важно содержать все в чистоте. Серильда решила, что лучше Томасу хорошенько усвоить это сейчас, пока не поздно – если уж ему суждено стать новым мельником Мерхенфельда.
Раздраженно фыркнув, она заплела волосы, все еще грязные после прогулки по подземному туннелю и лесу, и, завернув за угол, решительно направилась к мельнице.
Когда она распахнула дверь, жернова не работали, но по эту сторону стены странные звуки были намного громче.
Серильда вошла. В комнате было так жарко и душно, будто огонь несколько дней бушевал в очаге.
У камина кто-то стоял, согнувшись.
– Томас! – крикнула Серильда, подбоченившись. – Ты разве не слышишь, что творится? Крысы возятся!
Человек замер, потом выпрямился, стоя к Серильде спиной.
Ее пронзило дурное предчувствие. Человек был ниже Томаса Линдбека. Шире в плечах. В грязной и изорванной одежде.
– Кто вы? – строго спросила Серильда, прикидывая, успеет ли дотянуться до висящих на стене инструментов, если придется обороняться.
Человек начал медленно разворачиваться. Двигался он странно – скованно и дергано. Лицо его было покрыто смертельной бледностью. Но вот он посмотрел Серильде в глаза, и у нее вдруг закружилась голова, а сердце сжалось от неожиданности.
– Отец?
Глава 46
Он сделал неуклюжий шаг в сторону Серильды, потом другой. Первым ее побуждением было заплакать и броситься в его объятия, но второе, более сильное чувство удержало ее на месте.
Это был ее отец.
И в то же время не он.
На нем до сих пор была та же одежда, что и в ночь, когда Охота увлекла его за собой – только теперь рубаха превратилась в лохмотья, покрытые коркой из грязи и крови. Башмаков на ногах не было.
А его рука…
Она была…
Серильда не понимала, что это значит, но от этого зрелища ее замутило, и она испугалась, что свалится сейчас прямо на пол.
Его рука была похожа на свиной окорок на рынке, подвешенный над прилавком мясника. Большая часть кожи исчезла, обнажив плоть и хрящи. Возле локтя кость торчала наружу.
А его рот. И подбородок. И грудь…
Были покрыты кровью.
Его кровью?
Он снова шагнул к ней, облизывая языком углы рта.
– Папочка, – прошептала она. – Это же я, Серильда.
Он и бровью не повел, хотя в глазах вспыхнуло что-то.
Не узнавание. Не любовь. Голод.
Нет, это не отец.
– Нахцерер, – выдохнула она.
Его губы раздвинулись, показав кусочки мяса, застрявшие в зубах. Как будто слово ему не понравилось.
А потом он бросился на нее.
Серильда закричала и, распахнув дверь, выскочила во двор. Она надеялась, что нахцерер окажется неповоротливым, но вид добычи, судя по всему, что-то в нем пробудил – она слышала его шаги за спиной.
Его пальцы вцепились в ткань ее платья. Его руки швырнули ее на землю. От удара воздух вышибло из легких, и Серильда покатилась кубарем, а потом остановилась, лежа на спине. Уродливая туша отца нависала над ней. Он даже не запыхался. В его глазах не было никаких чувств, ничего, кроме зловещего, мрачного голода.
Тяжело упав на колени, он обеими руками схватил Серильду за запястье, жадно уставившись на него, как на кровяную колбасу.
Свободной рукой Серильда шарила вокруг себя, пока не наткнулась на что-то твердое. Когда отец наклонился, она со всей силы ударила его камнем в висок.
Кость треснула легко, как сгнивший плод. Нахцерер выпустил ее руку и зарычал.
Отчаянно взвизгнув, Серильда снова замахнулась, но на этот раз он увернулся и отбежал в сторону, напоминая дикое животное. Теперь он поглядывал на нее настороженно, но голод брал свое – он присел в паре футов от нее, прикидывая, как бы добраться до ужина.
Дрожа всем телом, Серильда села. Камень она не выпускала из руки, готовясь к новому нападению. Нахцерер тоскливо смотрел на нее. Он боялся камня, но не хотел упускать лакомый кусок. Подняв руку, он с отсутствующим видом принялся грызть собственный мизинец. Серильда услышала, как хрустнула кость, и кончик пальца исчез у него в пасти.
Серильду затошнило сильнее.
Видимо, нахцерер решил, что ее мясо вкуснее его собственного – он выплюнул палец и снова кинулся к ней.
На этот раз он не застал ее врасплох.
На этот раз она знала, что делать.
Поджала ноги, чтобы он не ухватил ее за пятки, а руки подняла перед собой, закрыв лицо, как щитом.
А как только он подошел ближе, она выбросила вперед руку и сунула камень прямо в его раззявленный рот.
Челюсти нахцерера тут же с силой сомкнулись – камень на несколько дюймов выступал из окровавленных губ. Чудовище выпучило глаза, но еще продолжало работать челюстями, скрежеща зубами о камень. И вдруг его тело обмякло, и, обессилев, он с глухим стуком рухнул навзничь, раскинув руки и ноги.
Серильда с трудом поднялась на ноги. Она была вся в холодном поту. Сердце выпрыгивало из груди, она задыхалась. Долгое время она не могла заставить себя шевельнуться – боялась, что, стоит ей сделать хоть шаг, как монстр оживет и снова набросится на нее.
Сейчас он казался мертвым. Полусгнивший труп с застрявшим в пасти камнем. Но Серильда знала, что только оглушила его. Потому что единственный способ по-настоящему убить нахцерера – это…
Она вздрогнула. Она не хотела об этом думать. И не хотела этого делать. И не была уверена, что сможет…
Внезапно краем глаза она заметила тень. Серильда закричала, и в этот миг над головой у нее пролетела лопата.
С тошнотворным чавкающим звуком лопата вонзилась чудовищу в горло. Тень шагнула вперед, поставила на лопату ногу и, как следует надавив, отрубила ему голову. Серильда покачнулась и еле удержалась на ногах. Мир вокруг потемнел.
Фрау Зауэр повернулась и бросила на нее недовольный взгляд.
– Вечно рассказываешь эти свои омерзительные сказки и до сих пор не знаешь, как убить нахцерера?
* * *
Вместе с фрау Зауэр они оттащили мертвое тело к реке, натолкали ему в одежду камней и дождались, пока тело вместе с отрубленной головой погрузится на дно. Серильде казалось, что ей снится кошмарный сон и она никак не может проснуться.
