– Сколько людей может быть в арьергарде? – спрашивал Никлис.
– Понятия не имею, – отвечал ему Самуэль. – Может, человек двадцать.
Они остановились надворе своего родного хутора.
– Эй! – крикнул Никлис. – Есть кто дома?
Ответом им была тишина.
Братья зашагали к избе. Свет в окнах не горел. Вокруг все было спокойно. Даже слишком спокойно.
Самуэль переглянулся с Никлисом и кивнул.
– Разбудим их.
– Матушка! – закричал Самуэль. – Мы вернулись! И у нас есть новости!
Теперь они точно должны проснуться, подумал Никлис. Но в доме по-прежнему было до странности тихо.
– Я, пожалуй, зайду, – сказал Никлис.
И он вошел в дом. Внутри царил сумрак, наполненный какими-то странными тенями. Внезапно тишину нарушил чей-то сдавленный крик:
– Бе… Берегись!
Никлис замер на пороге, вглядываясь в темноту. В нос ему ударил сильный запах вина из одуванчиков.
И вдруг одна из теней ожила. Что-то блеснуло перед ним. Нечто маленькое и острое.
– Вот тебе, отродье!
Дядя, мелькнуло в голове у Никлиса. Дядя-убийца!
Он не успел шагнуть в сторону или попятиться. Даже вдохнуть и то не успел.
Стейн внезапно вынырнул из-за двери, в руке он сжимал нож для резки веревок. Лезвие сверкнуло в воздухе и прежде, чем Никлис успел что-то предпринять, ударило его в грудь.
Никлис повалился на бок.
– Так-то вот! – заорал Стейн и закашлялся. – Теперь мне больше не придется выслушивать твои вечные брюзжания по поводу того, что случилось с твоим паршивцем отцом!
Что? думал Никлис, лежа на полу. Что теперь натворит этот свихнувшийся Стейн?
Последний удар ножом
Йоран связан, но он все видит.
Он лежит на полу рядом с матушкой Вострой. Он пытался ослабить узлы, но все напрасно – ему не удалось развязать путы. Поэтому он остался лежать.
В комнате сумрачно, но он все равно видит все, что происходит.
Видит, как Никлис просовывает голову в окошко, слышит его крик – и видит, как брат шагает прямо в расставленную дядей Стейном ловушку.
Силясь предупредить его, Йоран сумел лишь кое-как сдавленно крикнуть через тряпку.
– Бе… Берегись!
Но было уже поздно.
Стейн уже начал клевать носом от выпитого вина, но по-прежнему крепко держался на ногах. В руке он сжимал отточенный рабочий нож, и едва Никлис переступил порог, как дядя нанес ему удар в грудь.
– Вот тебе, отродье! – крикнул он.
Йорану хотелось кричать, но из его рта вырвался лишь приглушенный всхлип:
– Не-ет!
Он видел, как нож вошел Никлису прямо в грудь.
– Радуйся! Теперь ты посвящен в рыцари! – проревел Стейн. – Чертов рыцарь Смерти!
Нож вошел в тело Никлиса, как в масло. Брат всхлипнул и осел на пол.
Самуэль бросился вперед, чтобы подхватить его, но не успел.
– А теперь ты!
Стейн, пошатываясь, сделал выпад вперед, на мгновение чуть не потерял равновесие, но выпрямился и занес нож для нового удара.
– Нет!
Самуэль прыгнул вперед, увернулся от ножа и ударил дядю кулаком в лоб.
Стейн обрушился на пол.
Самуэль ударил еще, уже по шее.
– Лежать! – заорал он и, бросившись на дядю, принялся его колошматить.
На полу образовалась груда тел – снизу Никлис, затем – Стейн и сверху – Самуэль.
Внезапно все стихло. Из сумерек донесся громкий вздох.
– Черт возьми!
Это Самуэль попытался встать на ноги.
Никлис тоже зашевелился, лежа в самом низу. Это невероятно, но он был жив! Йоран смотрел, как он выбирается из-под лежащего на нем Стейна. Сначала одна рука, следом вторая, потом все остальное. Вот он поднялся на ноги. На первый взгляд целый и невредимый.
На полу остался лежать только Стейн. Он разок кашлянул и снова затих.
– Дядя? – позвал Самуэль.
Никлис перевернул Стейна на спину, и тогда Йоран понял, что произошло: нож, которым размахивал дядя, теперь торчал из его груди, всаженный по самую рукоять. Окровавленный Стейн лежал на земляном полу и не подавал никаких признаков жизни.
Никлис встал рядом, прерывисто дыша.
– Железо остановило нож, – сказал он и задрал свою тунику. – Мы получили это в дар от нашего друга – господина Арбмана.
Под туникой у Никлиса была надета кольчуга, сделанная из мелких колец.
Самуэль медленно поднялся. Посмотрел на мертвого Стейна, потом перевел взгляд на мать.
– Вот я и сделал это, – тихо промолвил он.
Убийство.
Йоран понимал, что оно было незапланированным. Но все равно – сегодня в Долине Скорбей родственник убил родственника.
Самуэль с Никлисом принялись развязывать веревки.
– Ты же не хотел этого, – ответила мать.
– Не хотел, – понуро кивнул Самуэль.
– Это я хотел, – вмешался Никлис. – Это я хотел убить дядю Стейна!
Самуэль обвел взглядом то, что осталось от его семьи.
– Я отправляюсь на север, – произнес он. – Это уже решено… Я отправлюсь с войском, которое будет биться с хвитрами.
– Я с тобой, – тихо сказал Никлис. – К озеру Веттерн.
Полет над горами
Ристин с Кари стояли на самой вершине горы Салаяк, на крыше Большой Башни.
Богиня Солнце опускалась за горы.
Крылатые хвитры решили, что вечером они полетят вслед за светилом. Это будет их первый весенний полет. И теперь они вместе дожидались попутного ветра.
Сколько Ристин себя помнила, Кари всегда была рядом. В детстве они делили на двоих одну общую постель, пока их матери несли караул в составе королевской гвардии. Вместе упражняли свои маленькие крылья в спальном покое. Вместе делали первые попытки взлететь.
Теперь их крылья стали большими и жаждут ветра. Ристин с Кари подходят к самому краю башни. Они сейчас высоко-высоко, выше самых высоких хребтов.
Ристин чувствует, что ветер усиливается.
– Готова?
Кари кивает. И хвитры, расправив крылья, бросаются с башни вниз, прямо во двор замка.
Но почти тут же ветер подхватывает их и замедляет падение. Хвитры взмывают вверх и проносятся над колодцем, что во дворе замка, и дальше – над крепостной стеной.
