Лестьен на это лишь криво улыбнулся:
— Был бы еще в этом какой-нибудь толк…
Алишан посмотрел на наследника пристально, испытующе, будто стараясь прочитать те мысли, которые бродят сейчас в венценосной голове, и от взгляда этого принцу стало весьма неуютно.
— Я уже говорил это, и повторюсь снова: дайте ей время. Вам обоим есть о чем подумать, а потом, когда все немного уляжется, постараться откровенно поговорить.
— Это нелегко. — Тяжело вздохнул Лестьен, вспоминая безобразную сцену устроенную им в ночь перед отбытием из Дворца Дождей. Будет чудо, если после такого Дэнна вообще захочет с ним разговаривать.
— Разрушить что-то, всегда гораздо легче, чем исправить содеянное. — Негромко произнес повелитель. — Все зависит от того, готовы ли Вы приложить усилия.
— Думаете, она когда-нибудь простит меня? — отстраненно, будто бы обращаясь в пустоту, спросил принц.
— Аиша… Дэнна, очень похожа на нашу мать. — В голосе Алишана послышалась искренняя теплота. — Клянусь Родом, когда сестра улыбается, передо мной тут же встает далекий образ из детства. Дэнна… она искренняя, добрая, настоящая. Я видел это в ее глазах. Мама была такой же. Так что, думаю, если дашь ей время, а потом просто будешь с ней честен, она возможно сможет понять некоторые твои поступки.
— Некоторые свои поступки, сейчас, по прошествию времени, не могу понять даже я. — Грустно улыбнулся Лестьен. — Тогда я считал, что так будет лучше для нас обоих. Но теперь…
— Теперь многое изменилось. — Напомнил повелитель. — Теперь она не безродная девочка, а ты вскоре не будешь связан никакими обязательствами с Ее Императорским Высочеством.
— Вы так уверены что у Вас получиться убедить императора? — в голосе принца проскользнуло явное недоверие.
— Я знаю, у кого это получится наверняка. — Едва уловимо ухмыльнулся Алишан.
Лестьен недовольно поморщился, прекрасно понимая о ком вновь зашла речь.
— Что в этом имперце такого? Отчего Вы настолько ему доверяете?
Алишан на несколько мгновений прикрыл ярко-синие глаза, и задумчиво ответил:
— Я чувствую, что если О-Гри чего-то действительно пожелает… для него не будет ничего невозможного
Глава 25.
Дэнна.
— Моя принцесса! — голос вошедшей в тренировочный зал, Эмирэ заставил Дэнну пропустить удар, отчего девушка болезненно охнула и схватилась рукой за ушибленные ребра, — Простите!
— Что случилось? — в тоне О-Гри послышалось явное недовольство тем, что их с воспитанницей отвлекли от занятия.
— Повелитель возвращается во дворец! — служанка выглядела растерянной и немного виноватой, — Думаю, принцессе стоит переодеться подобающе случаю.
Дэнна окинула быстрым взглядом свой костюм для тренировок, и вынуждена была признать, что это не самая подходящая одежда для встречи правителя Альвеи.
— На сегодня все. — Имперец опустил дэкри-ко и подобрал с низкой скамьи сброшенную ранее рубашку. Энн успела заметить, как стыдливо вспыхнули щеки Эмирэ, когда она провожала взглядом высокую, подтянутую фигуру наставника и едва сдержала улыбку. Ее-то уже давно не смущал вид обнаженного по пояс О-Гри, а вот для воспитанной в строгости альвейки, подобное зрелище наверняка казалось слишком уж откровенным.
— Благодарю за занятие! — склонила голову Дэнна, выражая таким образом почтение к своему учителю.
— Поторопитесь, Ваше Высочество. — Едва заметно усмехнулся О-Гри, закрепляя оружие на поясе. — Думаю, Вашему брату уже не терпится заключить Вас в объятия.
Энн на это заявление лишь неопределенно хмыкнула, и поспешила за расторопной Эмирэ, стараясь не показывать, как на самом деле взволновало ее известие о возвращении повелителя.
Величественный и прекрасный, он восседал на троне, о чем-то тихо переговариваясь со склонившемся к нему советником. Дэнна нерешительно замерла у входа в малый зал приемов, не смея сделать следующий шаг. Сердце гулко колотилось в груди, а она все никак не могла отвести взгляд от того, кто назвался ее братом. Неужели это правда? Неужели вот этот потрясающий мужчина, который уже много лет правит целой страной, действительно является ее единственным близким родственником? Но разве может такое быть?
Разговор Алишана и Джафара неожиданно смолк, и Энн ощутимо вздрогнула, почувствовав на себе пристальные взгляды двух пар глаз. Повелитель медленно поднялся с трона, и так же не спеша направился в сторону застывшей в дверях девушки.
Дэнна с трудом смогла подавить в себе инстинктивное желание развернуться, и убежать. Даже на расстоянии она чувствовала исходящую от мужчины, одетого в богатые белоснежные одежды, силу.
— Рад сова видеть тебя, сестра моя! — Алишан протянул руки, и Дэнна не смело вложила свои дрожащие ладони в его, — Чудесно выглядишь!
— Благодарю, мой повелитель! — девушка застыла, глядя в ярко синие омуты таких поразительно знакомых глаз. Как же она раньше не замечала схожести черт? Ведь этот легкий прищур, эту теплую, мягкую улыбку, она не раз видела глядя в зеркало.
— Брат, Дэнна. — Тихо произнес Алишан, тыльной стороной ладони проводя по ее щеке. — Я бы хотел, чтобы ты называла меня именно так.
— Брат… — голос Энн дрогнул, и она с силой зажмурилась, чувствуя, как подступает к глазам предательская влага.
— Ну, что ты, девочка моя… тише… — прошептал повелитель, прижимая к себе едва сдерживающую слезы, Дэнну, — … все хорошо. Теперь все будет хорошо, обещаю. Ты мне веришь?
Пряча лицо на груди у обнимающего ее Алишана, Энн неожиданно почувствовала невероятное умиротворение и чувство защищенности. Поэтому, она подняла к нему свое лицо, и глядя в его святящиеся искренней нежностью глаза, с улыбкой произнесла:
— Я верю тебе, брат.
О-Гри, никем не замеченный, наблюдал за ними прислонившись плечом к дальней колонне малого зала приемов. Сейчас он не мог объяснить себе какие именно чувства испытывает глядя на то, как бережно брат обнимает давно потерянную, и вновь обретенную сестру. Семья… для такого как он, это слово значило гораздо больше чем можно было себе представить. Когда-то, он потерял все, что составляло смысл его жизни. Он потерял ту единственную опору, тот оплот, который придавал ему силу и уверенность в завтрашнем дне. И все ради чего? Ради мнимой свободы. Ради миража, за которым он гнался как последний дурак, чтобы наконец настигнув его остаться ни с чем. Отверженный. Одинокий и потерянный. В чуждом для него мире. Мире, который он искренне презирал за его небрежную чувственность, за то, как подвержен он был пагубному влиянию самых разнообразных, и зачастую совершенно ненужных эмоций.
Со временем он смирился. Научился прикрываться маской, которая в последствии все теснее прирастала к его некогда совершенному лицу. Он старался быть человеком. Сильным, независимым, умным и безжалостным. Но человеком.
