Кусаю ее губы. Нет, это не то же самое, что грубый поцелуй. Это наказание. Кусаю и сосу их, приподнимая Ию за талию. Пытается вырваться, но в тот момент, когда она сама прикусывает мою нижнюю губу, и одной ногой становится на тумбочку у кровати, чтобы ускользнуть, вхожу в нее насквозь. Рычит. А я замираю. В глаза ее злые, одурманенные смотрю, и с ума схожу. Никогда прежде не испытывал такого ликования внутри. Ее руки хватают меня за предплечья. Держится. Молодец. Кричит мне в рот, изгибается, сжимает меня внутри. И это чистый кайф. И ни одной мысли в голове не остается. Только желание вбиваться в нее. Снова и снова. Только жажда дикая, только голод по ней. И чувства. Сверх тех, что я когда-либо испытывал, накрывают меня гребаным цунами.
* * *
Мое тело на пределе своих сил. Ноет каждая мышца, каждый нерв, еще храня остатки того безумия, что было между нами. Но сейчас нам однозначно нужен отдых. После четвертого раза я убедилась в этом окончательно.
Завернувшись в прохладу шелковой простыни, поворачиваюсь на бок. Он в кухне. Слышу, как открывается дверца холодильника, как с характерным свистом вывинчивается крышка бутылки. А спустя пару мгновений Варламов в комнате, заполняет ее собой. Наготой своей бессовестно прекрасной. У меня в горле пересыхает, когда я вижу его. Мой первый. Тот, кто и должен был быть. Тот, чьей я стала навсегда. Только я ни за что ему об этом не скажу. Не дождется. Знаю я Варламова – еще возомнит о себе невесть что, нос задерет.
Он протягивает мне воду, а я принимаю сидячее положение и делаю несколько глотков. Сердце в груди как отбойный молоток от его взгляда, скользящего по телу. До сих пор голодный и жадный. Несмотря на то, что за окнами уже давно рассвело, наша ночь все никак не кончается. С перерывами на часовой сон и с новыми раундами.
Когда я возвращаю ему воду, он устраивается в кресле, напротив кровати. Выпивает содержимое бутылки и ставит пустую на пол. Откинув голову на спинку, наблюдает за мной из-под полуопущенных ресниц. И смотрит так, по новому, непривычно. Не нагло, с издевкой, как раньше. Нет. Ласково смотрит. С щемящей душу нежностью. Будто я самое дорогое, что у него есть.
И мне хочется броситься ему на руки. Хочется прижаться к его груди и никогда и ни за что не отпускать. Подумать страшно о том, что я собиралась сделать еще вчера. Уйти от него и пытаться жить дальше? Да кого я обманываю? Нет жизни там, в пространстве без него. А то, что будет, лишь суррогат искусственный. Безвкусный пластик.
- Иди сюда, - командует. А у меня от его тембра слабость в ногах. Поднимаюсь с кровати, и, закутавшись посильнее в простыню, иду к нему. Усаживаюсь на мужские колени.
Его ладонь забирается под край простыни, скользит по талии, к бедрам. Он молчит, а я чувствую как от одного только касания его во мне снова просыпаются эти ощущения. Нет. Это не тяжесть внизу живота, как описывают возбуждение в эротических книгах. Это нечто волшебное. Будто бабочки касаются крыльями. Только не в животе, а там, между бедрами. Приятное, щекочущее чувство, будоражащее кровь. Ощущение, вызывающее непреодолимое желание почувствовать каждой клеточкой своего тела мужское крепкое, сильное. Вжаться в него так, чтобы и сантиметра пространства не осталось.
А он словно мысли мои читает. Знает, как действует на меня и наслаждается этим. И когда я наклоняюсь ближе, желая снова губы его ощутить, он скулы мои обхватывает ладонью, останавливая, не подпуская к себе.
- Ты – со мной, - нагло, с уверенностью. Собрав мои волосы в хвост, оттягивает его, заставляя в глаза его неотрывно смотреть.
- Если хочешь попробовать, должна довериться и быть честной. Больше никакой х*йни, по типу решения тр*хнуться со мной и свалить. Ты поняла?
Я молчу. А он грубо перехватывает мой подбородок. Прищуривается недобро, будто злиться очень на меня в этот момент. Имеет право. Впервые я не обижаюсь, не щетинюсь на его колкости. Сейчас правда на его стороне, на все сто.
- Поверь, Ослик, твои выкидоны потрепали мне нервы. И если опять будешь решать за нас сама, я буду действовать резко, где- то даже грубо, если простые человеческие слова до тебя не дойдут. И больше не пытайся сбежать. Ты – моя. И больше ничья, ясно?
Меня охватывает восторгом. И в груди распирающее чувство, будто весь мир мне принадлежит. Утыкаюсь носом в его ладонь и касаюсь теплой шероховатой кожи губами.
- Я согласна...
Вижу, как смягчаются черты лица. Как уходит из глаз тревога и нервозность.
Он выпускает мои скулы, ослабляя хватку. Ведет нежно, едва касаясь кожи по шее, вниз к груди. Подцепив пальцем край простыни, спускает ее вниз.
- А теперь иди сюда, - голос садится до неузнаваемости.
Улыбка застывает на губах. Я ведь и сама хочу этого. Но мой организм требует отдыха.
- Опять? – слетает тихий шепот с губ.
- Опять, - кивает, притягивая к себе.
Его губы на моих. Короткой, горячий поцелуй.
- У меня все болит, Варламов, - хмыкаю капризно.
А он волосы мне за плечо убирает, улыбается.
- Я буду нежным, обещаю.
* * *
Я уснула. После утреннего секса моя внутренняя батарея жалобно запищала и вырубилась окончательно. Пригретая жаром его тела будто теплым одеялом, я уснула крепким сном.
Не было сновидений. Не было ничего – только легкость и приятная истома по телу. А потом я почувствовала, как что-то касается меня. Нежное, теплое ласкает кожу лица, спускаясь к шее. И только когда его руки нагло залезли под простынь и сжали мои ягодицы, я распахнула глаза и уставилась в его голубые омуты.
- Просыпайся, Ослик. Я приготовил обед, - он наклоняется и целует меня в губы.
Закрываю глаза, зарываясь лицом в подушку.
- Не хочу просыпаться. Дай еще поспать.
Снова щекочущие прикосновения его губ. Упрямые, наглые пальцы стягивают вниз простынь, оголяя мою грудь.
Зарычав, переворачиваюсь на бок. Наглый какой! Даже отдохнуть нормально не дает! У-у-у, тиран.
Переворачиваюсь на бок, кутаясь в простынь с головой.
- Ослик... – раздается его голос над ухом. Мурашки бегут, когда его дыхание ласкает кожу.
- М-м-м..
- Ты же все равно пойдешь, знаешь ведь как будет..
Улыбаюсь мысленно. Знаю, но очень люблю его доводить. Не должно быть все гладко и послушно. Так скучно слишком.
Потягиваюсь сладко, а он простынь с меня срывает и ладонью по животу ведет, накрывая грудь.
- Или нахрен этот обед... – стискивает между пальцев сосок.
- Эй! - отпрыгиваю в сторону.
А вот теперь сна ни в одном глазу. Впиваюсь в него взглядом разъяренной кошки.
- Ну уж нет, Варламов! В десятый раз я точно не выдержу.. – выставляю впереди себя тоненький кулачок, трясу им в воздухе для убедительности.
